Будні "ЛНР": "Из-за войны хочется жить быстрее", - блогер

Как-то очень быстро, почти срочно, нужно многое успеть на случай внезапно нагрянувших холодов. Закупить овощи, но найти их дешевле и лучше, залатать крышу – последний дождь обнаружил течь, вымыть окна, убрать что-то и сложить что-то, а еще получить удовольствие от последних теплых дней, от падающей листвы, от желтого ковра под ногами, от того, что осень пока еще не требует курток и сапог и тепло еще хотя бы днем… И все, в общем-то как всегда, но с осенью заканчивается какой-то очередной жизненный цикл. Цикл начинаний, дел, огородных работ, планов… Ничего будто бы необычного и в тоже время как итоги.

Я ремонтирую наш дом. Мы делаем это регулярно, потому что нашему дому перевалило за сто лет. И это вовсе не дворец доджей, который простоит еще несколько сот лет. У нашего старичка трещит фундамент и по стенам расходятся трещины, рвущие мое сердце. Каждый год мы меняем что-то и чиним – все зависит от бюджета и сил.

Эта осень не исключение. Единственное, раньше я редко задумывалась, а нужно ли все это? Нужно ли столько сил и средств, если ты наперед не знаешь, как обернется твоя жизнь, и где ты окажешься через время? Я никогда не ловила себя раньше на таких мыслях. Были дела, их нужно было делать. А сейчас возникает стойкая и часто повторяющаяся мысль, а нужно ли все это?

Вчера при мне молодая девушка, говоря о событиях на Донбассе, высказала мысль: "Мы все рано или поздно умрем. Так нужно ли откладывать жизнь на потом и экономить на себе? Из-за войны хочется жить быстрее, все успеть". Не новая мысль, но война действительно ускоряет жизнь, прибавляя каких-то новых мотивов поступкам.

И ремонт дома – такой необходимый – кажется уже не таким уж важным в этом призрачном мире. Рядом с нами достаточно брошенных домов или тех, на которые махнули рукой их хозяева. Наверное, с квартирами это не так заметно, но дома ветшают мгновенно, за год, а не годы. Порастают травой, в них ржавеют ворота, треснувшими оказываются стекла или и вовсе выбитыми. Как будто никто не ломал их специально, но погодные условия особенно беспощадны к таким вот оставленным и как будто уже никому не нужным домам.

Рядом с нами был такой оставленный дом. Прорвала водопроводная труба, и потоком по улице вода текла неделю, пока вскрыли ворота, смогли остановить воду.

И еще такие вот оставленные дома – всегда добыча для нечистых на руку людей. Тех, кто видит ночью, не брезгует чужим и готов строить свое счастье на чужом несчастье. И таких людей вокруг тоже предостаточно. Тех, кто с легкостью вскрывает замки или выставляет окна, руководствуясь далекими от высокой морали принципами, что старым жильцам ничего из этого уже не нужно, если они, уехав, смогли запереть свой дом.

И скрыть от всех, что дом брошен невозможно. Нужен кто-то, кто будет зажигать в доме по вечерам свет, убирать листву, выставлять мусор по пятницам, следить за порядком. Даже не это, важно то, чтобы человека видели каждый день. Чтобы видели, что дом живой, он нужен, в нем живут. Хотя даже такая маскировка не всегда спасает от мародёров, кому важен чей-то телевизор, металл, газовые печки… Куски чьего-то прошлого, которые так банально меняются на самогон."