Гідрогеолог розповів про екологічну катастрофу, яка загрожує Україні з Донбасу

Про загрозу затоплення шахт заявили міністр Вадим Черниш і перший віце-спікер Ірина Геращенко. Заступник міністра Георгій Тука ошелешив інформацією про прийдешнє "звільнення" Донбасу від людей. Критично налаштовані громадяни порушують питання: чи не є подібні висновки частиною хитромудрого плану щодо відмови від Донбасу? - про це йдеться в матеріалі видання Цензор.НЕТ, передають Патріоти України.

Далі - мовою оригіналу:

"Почему Донбасс называют "голландским сыром", и какие экологические угрозы принесет затопление шахт? Как террористы закрывают свои шахты, и почему это опасно для подконтрольной территории Украины? В каком состоянии сегодня находится шахта "Юнком", где 40 лет назад был произведен ядерный взрыв, и не выйдут ли ядерные отходы на поверхность? И главное, не являются ли прогнозы экологов страшилками, чтобы оправдать готовящийся отказ от оккупированных территорий?

Свои вопросы мы задали гидрогеологу, доктору технических наук, главному научному сотруднику Института телекоммуникаций и глобального информационного развития Евгению Яковлеву. Институт ведет мониторинг природопользования на территории Украины, что является информационной составляющей жизнедеятельности страны.

- Евгений Александрович, в чем корень экологических проблем на Донбассе?

- Сегодня закрывают самые невыгодные шахты – и на нашей, и на оккупированной территории. Отказавшись от закупок угля с той территории, мы сделали экономически невыгодными большинство их шахт. Это усложнило ситуацию в экологическом плане. И эти проблемы на Донбассе сегодня одинаковы для обоих сторон.

Но сам донбасский регион минимум лет 30 является крупной экологической аномалией, даже если брать мировые масштабы. Здесь постоянно были запредельные нормативные загрязнения воды, почвы и приземной атмосферы. Раньше даже это относительно равновесное состояние держалось на том, что уровень подземных вод сдерживался шахтами на безопасной глубине. Верхняя зона пород была не перенасыщена водой (прудами, шахтными водами).

Когда сегодня активно сокращается или не происходит добыча угля – по обе стороны – начался подъем уровней с глубины наверх. Ранее эта проблема была локальной, так как шахты закрывались потихоньку. Были точечные подтопления в Краснодоне, в Донецке, в Стаханове, так как поверхность за счет выемки угля опустилась от 2 до 7 метров. А теперь, воды возвращаются на прежний уровень. Необходимо этим процессом управлять. Например, в Англии, когда Тэтчер закрывала шахты, то несколько шахт были оставлены на постоянный водоотлив, чтобы удержать уровень воды на безопасной глубине.

- Какие последствия от выхода вод на поверхность могут быть?

- Глубокозалегающая соленая вода выйдет на поверхность, заболачивая и засаливая местность. Мы получим присивашье. Но это не все. Дело в том, что когда вынимали уголь из пластов, образовались трещины. И теперь они заполняются водой, порода раскисает и становится слабее. В таким местах грунт осядет дополнительно. А почти половина городов Донбасса стоит на таких территориях. Начнут трещать дома и рваться водопроводно-канализационные и газопроводные трубы. Но и это не все. Добыча угля сопровождается выходом газа. Он начинает бежать по трещинам, по ослабленным зонам. Уже бывали случаи, когда бабушка пошла в подвал, спичкой черкнула, и все…

За всю историю на Донбассе извлечены на поверхность примерно 10 миллиардов метров кубических пород и угля. Что в итоге? Уголь взят, а породы ссыпаны в терриконы. Их примерно полторы тысячи, более трёхсот из них горят. Но с новыми рисками перестройки породного массива, когда поднимаются вода и газ, ситуация становится катастрофической. Что такое газ для горящего террикона? Взрыв. Что такое вода для горящего террикона? Пар и взрыв. Такие эпизоды были единичными, теперь могут стать массовыми. Это практически все углепромышленные города – около 90 населенных пунктов.

- Вы сейчас говорите о ситуации на неподконтрольной территории?

- Дело в том, что все шахты за 150 лет активной добычи угля по большей части сбиты друг с другом. Сами же военнослужащие шутят, что по некоторым шахтам можно с одной линии фронта перейти на другую. Сегодня линия фронта идет практически по Северскому Донцу. Примерно 70% шахт находятся по ту сторону. Но важнейший нюанс - то, что территория, которая контролируется украинским правительством, находится на правобережье Северского Донца - гипсометрически мы находимся ниже. И если они закроют шахты до определенного уровня, часть воды со всей грязью поплывет в нашу сторону.

- Насколько близко она может подойти к водозаборам пресной воды?

- Как раз в этих горизонтах находятся водозаборы и запасы пресной воды. А теперь туда начнет заходить грязная вода. Помимо этого, грязная вода в значительной степени пойдет в Северский Донец, который на 85% поит Донецкую область и больше, чем на треть – Луганскую. Река начинается в Белгородской области РФ, к нам приходит из Харьковской области. Там и очистные установки, и контроль, и береговая зона находятся в экологически неприличном состоянии. Дальше Донецкая область, о состоянии коммуникаций здесь говорить не приходится.

По инициативе и при поддержке международной организации из Швейцарии "Гуманитарный диалог" группа специалистов из Института телекоммуникаций и глобального информационного пространства Национальной АН Украины и Украинского НИИ гражданской защиты ГСЧС провела экспресс-исследование источников хозяйственно-питьевого водоснабжения за пределами поверхностной гидротехнической системы “Вода Донбасса”, базирующейся на 80-9-%% на ресурсах реки Северский Донец, не защищённой от поверхностного загрязнения. В ноябре 2016 года мы методом автодорожных маршрутов, согласованных с местными санслужбами, отобрали 36 проб на подконтрольной Украине территории и через личные контакты нам коллеги “Воды Донбасса” помогли отобрать 25 водных проб по ту сторону. Мы получили результаты не для слабонервных. Например, риск заболеваемости острыми кишечными инфекциями для детей в десятки раз выше фоново-нормативных. В конце концов, напомню, что по региональной (и мировой) статистике 80% заболеваний, в т.ч. канцерогенных, связаны с водой. Это то, что есть уже сейчас. Когда мы ездили с рейдом по "серой зоне", у меня на душе порой было безмерно тяжко. Я сравнивал ситуацию с безопасностью питьевого водоснабжения с Чернобылем, когда при радионуклидном загрязнении поверхностных вод Днепра и Десны были пробурены десятки скважин на защищённые подземные воды, в т.ч. в Киеве. Нелегко было видеть с каким риском для здоровья и, иногда, ценой жизни специалисты “Воды Донбасса” поддерживают жизнеспособность этой системы для населения, военных, промышленности.

Еще в 2004 году мы получили от датчан возможность полгода поработать с их программой по прогнозированию пригодности питьевой воды в условиях горно-промышленного района и затопления шахт. Мы тогда сделали прогноз, что будет в самом худшем случае, если все шахты вдруг остановят откачку воды. Вот что мы получили. 30% поверхности займет выступающая вода. 30% - вода зайдет в подвалы и на опасные глубины для жилых и промышленных зданий. И только 40 на взгорках окажутся более-менее в безопасном состоянии.

- С днепровской водой ситуация также очень плохая. Почему бассейн Сиверского Донца подлежит особому вниманию?

- По европейским нормам, воды из Днепра по качественным параметрам приблизились к техническим. По оценкам профессора Шапара, Днепр не имеет водообмена, все водохранилища имеют застойный режим и стойкую тенденцию к увеличению загрязненности. По оценкам академика Яцыка, на территории Украины около 38 тысяч прудов малых и средних водохранилищ, в т.ч. до 13 тыс. в бассейне Днепра. То есть, малые реки в Украине закрыты, они не могут дать свежей воды ни Днепру, ни Днестру, ни Бугу, ни Северскому Донцу. Но затопление шахт выводит на новый уровень опасности - с последствиями жилью, земле, и воде.

- Наши чиновники в курсе этой ситуации, соответствующее заявление сделал министр Вадим Черныш.

- Об этом официально начали говорить только в последний год. В свое время на уровень профильного комитета Верховной Рады, министра экологии, и так далее с предложениями по переоценке водно-экологической ситуации выходили академик Шестопалов, профессора Коржнев, Рудько, Тимочко (Всеукраинская экологическая лига), Бондарь (директор Государственной экологической академии Минприроды). В ответ от властных структур все это время было умолчание.

- Какова ситуация на шахте "Юнком" под Енакиево, где в 1979 году был осуществлен ядерный взрыв на глубине 864 м, сопоставимый по эффекту с падением бомбы на Хиросиму? Еще в 2015-м местные шахтеры заявляли о грозящей катастрофе.

- Примерно в 1991 году из зоны вышележащей горной выработки было пробурено две скважины в камеру ядерного взрыва, были определены ее размеры и состояние. В 2004 году незадолго до закрытия этой шахты мы с коллегой спускались в нее. С радиометром прошли под камерой атомного взрыва. С фоном там было все нормально, за исключением незначительного повышения гамма-фона в зоне 2-3 небольших тектонических нарушений. Так может продолжаться и дальше – если шахта будет в сухом состоянии.

Но те, кто при власти на оккупированной территории, приняли решение о затоплении этой шахты, потому что откачка воды стоит дорого. И если сегодня это произойдет без совместного согласования методики, режима затопления и глубин затопления, то со временем радиоактивная вода может начать миграцию наверх. Кстати, когда мы измеряли радиацию под камерой, в одном месте фон был выше на 30% - вероятно, по трещине уже начала фильтроваться вода.

- Известно, что происходит на оккупированной территории? Там системы водоотлива с шахт в принципе не используются?

- Они воду откачивали. Теперь, насколько можно понять из научных и информационных публикаций, соответствующие службы неподконтрольных территорий начали более-менее планомерно закрывать шахты. Используют опыт закрытия шахт в Ростовской области и опыт восстановления шахт Донбасса после Второй мировой войны. Они это начали делать практически три года назад. Но без учета параметров шахт с украинской стороны сделать это практически невозможно. Они доходят до самоизоляции, хотя процесс движения вод не знает политических границ.

У них решение оставить на откачку воды несколько шахт, а остальные – затопить. Но они это делают, не учитывают риска влияния на нашу территорию.

- Ранее вы утверждали, что если все так дальше пойдет, то эта земля будет потеряна. Но, как известно, прогнозы существуют для того, чтобы не сбываться. Итак, что делать для этого?

- В плане обеспечения текущей безопасности питьевой воды превалирует один метод – еще рабоче-крестьянский – гиперхлорирование. Второе долгосрочное и распределенное для доступности людям – срочно начать переход на употребление для питья защищенных от поверхностного загрязнения и воздействия факторов АТО подземных вод. Когда произошел аварийный выброс радионуклидов взорвавшегося 4-го блока ЧАЭС, сразу по Киеву пробурили 200 скважин на подземные воды, чтобы люди имели возможность хотя бы в бутылки набирать воду без радионуклидов. ЮНЕСКО признала последним экологически резервом человечества подземные воды. Поэтому сегодня нужно срочно возобновить переход на водоснабжение Донбасса из подземных вод.

От закрытия шахт мы уже вероятно не уйдем. Но необходимо держать процесс под эколого-техногенным и научным контролем. В данной ситуации я вижу выход в международном экспертном сотрудничестве. Нужна постоянно действующая экспертно-аналитическая группа, постоянный мониторинг, в том числе спутниковыми методами.

- Вы говорите о возобновлении мониторинга. То есть, раньше он был?

- Раньше был общегосударственный мониторинг, рассчитанный на мирное время. Теперь его нужно возобновить и развить применительно к факторам АТО, ускоренному затоплению шахт, безопасности жизнедеятельности в условиях новой эколого-технологической модели.

- Ранее в СМИ было заявлено, что действует украино-российская комиссия, которую вы возглавляете. Есть ли конкретные наработки?

- Я никакую группу не возглавляю. Это группа ученых, которую поддерживает "Гуманитарный диалог". Дело в том, что я по образованию горный инженер, занимался геологоразведкой шахтных полей и подземных водозаборов в Западном Донбассе. Неплохо знаю, что такое в эколого-техногенном плане действующая и закрытая шахта. Мы сотрудничаем уже почти два года. Кроме меня туда входит доктор технических наук Сергей Чумаченко из Института гражданской защиты и представитель гуманитарного центра Евгений Шибалов. Но все, что мы можем, это выступать инициаторами реставрации и усовершенствования экомониторинга в регионе Донбасса, где мы сейчас в состоянии экологической слепоты, и проводить единоразовые водно-экологические обследования.

Так что взаимодействие происходит лишь на уровне персональных контактов. Ученые, которые остались на той территории, предоставили нам свои материалы. К сожалению не известно на официальном уровне в Украине о согласовании межрегиональных условий затопления шахт.

Мне кажется, что в этих условиях речь должна идти не о взаимодействии с незаконной властью, а о международной экспертно-аналитической группе. Тут единая геологическая структура. Для подземных вод не существует "стены Яценюка".

- И в результате вы настаиваете, что уже сейчас необходимо готовить эвакуацию населения из опасных районов. О каком количестве людей идет речь?

- Это территории, которые уже и могут быть бесповоротно потеряны. Потому что если примерно половина шахт в воде, то сделать мы уже ничего не можем. В целом возможно нужно будет думать об экологической безопасности около 2 миллионов человек с Центрального Донбасса.

- Евгений Александрович, вы рисуете апокалиптическую картину – что через 10 лет регион Донецкого угольного бассейна будет непригодным для жизни. Такой прогноз многими воспринят как подготовка украинских властей к отказу от Донбасса, а следовательно, - замораживанию средств на его восстановление. Либо как основание для того, чтобы вынудить власти пойти на переговоры с марионетками РФ.

- Я не понимаю таких людей. Речь идет о жизни и здоровье людей. Эвакуация ведь не будет единым потоком. Я видел эвакуацию из Чернобыля, из Припяти… этих женщин, которые шли с кастрюлями и минимальными пожитками. До сих пор кровь стынет, как вспомню. Нужно четко понять, откуда нужно переместить людей, выделить экобезопасные территории и составить соответствующие планы-графики.

А производство? А дороги? А мосты? А нефтегазопроводы? Это все попадет на геомеханически неустойчивое состояние земель, которые будут оседать. Всю эту инфраструктуру также нужно грамотно реконструировать.

- Если подытожить, каковы ваши рекомендации?

- Необходимо признать на официальном уровне, что в отношении Донбасса мы живем экологически слепыми. Во-первых, мы должны учесть опыт закрытия шахт у поляков, англичан, немцев, и так далее. Во-вторых, нужен международный протекторат, чтобы экологи могли свободно передвигаться через серую зону - чтобы понять, с каких территорий мы должны уйти грамотно, переместив все ценности и не погубив людей. И немедленно нужно переходить на подземное водоснабжение по всей площади бассейна Северского Донца –для диверсификации системы КП "Вода Донбасса" и повышения безопасности и устойчивости системы хозяйственно питьевого водоснабжения в условиях комплексного действия опасных факторов АТО и затопления шахт."