Євген Кисельов: "Меня разбудил звонок Бойко. Раздраженным голосом он спросил: "Ну что, обсудили, как менять власть в России? На вас жалуются, говорят, вы решили там цветную революцию устроить"

У серпні 2017 го Кисельов перейшов на новий інформаційний ресурс "Прямий", створений на базі телеканалу "Тоніс" і офіційно належить екс-регіоналу та голові Київської міської держадміністрації в 2014 році Володимиру Макеєнко, передають Патріоти України.

Далі - мовою оригіналу: "Это интервью было готово еще несколько месяцев назад, но герой материала просил редакцию повременить с выходом материала. Причина – уголовное дело, которое против Киселева возбудила Федеральная служба безопасности РФ, а также обыски, которые российские правоохранители провели в московской квартире 88-летней тещи телеведущего.

– На какой стадии сейчас уголовное дело против вас в России?

– Дело было возбуждено 22 апреля прошлого года Федеральной службой безопасности РФ – главной российской спецслужбой. Когда это случилось, я подшучивал над знакомыми, у которых тоже проблемы с российскими репрессивными органами: "Вы – пацаны, против вас всего лишь Следственный комитет РФ борется, а я – враг народа в законе, за меня целая ФСБ взялась". Шутки шутками, но мне было предъявлено обвинение по суровой статье – "публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма".

– Сколько вам грозит по статье о "терроризме"?

– Минимальное наказание – внушительный штраф, максимальное – четыре года лишения свободы. Дело возбудили из-за моих высказываний в поддержку Надежды Савченко, которая в тот момент еще находилась в российской тюрьме. В РФ ее считали террористкой, а мои слова в ее поддержку интерпретировали как "призывы к терроризму".

Сейчас, насколько мне известно от моих адвокатов, дело приостановлено в связи с тем, что следователи не могут меня допросить. При этом меня объявили в российский федеральный розыск, хотя всем прекрасно известно: я уже давно – почти 10 лет – живу и работаю в Киеве. В результате главная неприятность, которую мне причинили – не считая того психологического прессинга (многочасовые допросы, унизительный обыск), которым подверглись мои близкие в Москве, – состоит в том, что я не могу приезжать в Россию проведать родных и друзей. Если приеду – тут же окажусь под арестом. Это точно в мои планы не входит.

– Когда в последний раз были в России?

– Чем дольше я жил в Киеве, тем реже бывал на "исторической родине". Вовсе перестал туда ездить с апреля 2014 года, когда мне вдруг позвонил покойный Борис Немцов (мы с ним дружили) и предупредил, что мне отныне небезопасно бывать в Москве. Сказал, что у него на сей счет есть надежная информация: мол, "тайно сочувствующие" просили передать, что меня там могут ожидать большие неприятности. По телефону он, разумеется, не захотел рассказывать никаких подробностей, а лично мы с ним, к сожалению, больше не увиделись.

– "Большие неприятности" – это что конкретно?

– Думаю, это, скорее всего, было связано с моей поездкой в США и Англию в марте того же 2014 года. Тогда после событий на Майдане и в Крыму (еще до полного захвата полуострова Путиным) меня пригласили выступить в нескольких американских "мозговых танках" в Вашингтоне и Нью-Йорке, а заодно и в лондонском Королевском институте международных отношений (Chatham House) с рассказом обо всем, что происходило в Украине и вокруг нее. У меня во время той поездки было еще много других встреч – и в Конгрессе США, и в Госдепартаменте, и в британском парламенте, и в редакциях нескольких влиятельных СМИ.

Кстати, тогда в Лондоне произошел смешной случай. Я беседовал в парламенте с группой депутатов-тори. Они неожиданно пригласили меня в тот же вечер на ужин в знаменитый клуб членов Консервативной партии, "Карлтон Клаб", на Сент-Джеймс-стрит. Ужин был в честь приехавших в Лондон для встреч с британскими политиками двух кандидатов – в президенты Украины и в мэры Киева соответственно – Петра Порошенко и Виталия Кличко. Надо сказать, что оба страшно удивились – надеюсь, что приятно, – обнаружив за столом среди членов парламента вашего покорного слугу. Тогда я, между прочим, впервые увидел, как Порошенко выступает по-английски. Не скрою, был впечатлен: он, наверное, целый час совершенно свободно, без бумажки, без заметных ошибок, с хорошим произношением отвечал на вопросы присутствовавших.

Но это я отвлекся. Возвращаясь к моей поездке в Америку: в своих выступлениях я тогда очень жестко критиковал действия России по отношению к Украине и постоянно высказывал мнение (многие тогда еще воспринимали это как явный полемический "перебор"), что очень скоро путинский режим станет реальной угрозой безопасности США и европейских союзников Америки. Сейчас это уже "мейнстрим".

А тогда – смешно сказать! – буквально накануне провозглашения аннексии Крыма со мной чуть ли не до хрипоты спорил один весьма известный американский политолог, который все никак не мог поверить в мой прогноз, что произойдет именно аннексия, а не "абхазский" или "приднестровский" вариант (то есть признание независимости самопровозглашенных республик де-юре или де-факто, но без официального присоединения к России). Он говорил: "Ну послушайте, это же Путину невыгодно – он грубо нарушит международное право, он окажется изгоем, он подведет Россию под санкции". И никак не мог услышать мои аргументы, что для Путина в тот момент было гораздо важнее продемонстрировать своим поклонникам в России, как он крут, решителен, силен, и до какой степени ему наплевать на международное мнение, на возможные санкции, на отношения с Америкой.

Я допускаю, что о моих выступлениях в Вашингтоне, Нью-Йорке и Лондоне узнали и в Москве. И кто-то весьма влиятельный, придя в раздражение, мог дать команду, чтобы нашли возможность меня наказать за мои публичные высказывания.

– Вернемся к уголовному делу против вас. Пока Савченко была в тюрьме, многие российские журналисты и в Украине, и в самой России высказывались в ее поддержку. Почему ФСБ возбудила дело именно против вас?

– Мой комментарий о Надежде Савченко – думаю, только повод. А причина, полагаю, состоит в том, что давняя нелюбовь Владимира Путина к вашему покорному слуге в какой-то момент переполнилась через край не без участия здешнего путинского клеврета Виктора Медведчука. Насколько я знаю, он меня тоже, мягко говоря, не жалует.

– Начнем с президента РФ. Как именно вы нанесли ему личное оскорбление?

– Ну, во-первых, скажу сразу: когда летом прошлого года я попросил о встрече президента Украины и Порошенко меня принял, он прямо сказал: "Я точно знаю, почему вам пришлось уйти с "Интера". Этого от собственников канала потребовал Путин". У меня нет оснований не верить президенту Украины.

Во-вторых, я отлично знаю, что Путин – человек на редкость злопамятный. Я знаю, что он до сих пор помнит некоторые программы "старого" НТВ – одним из руководителей которого я был когда-то. Программы, которые доставили ему, мягко говоря, много неприятных минут.

Помнит, например, выпуск программы "Независимое расследование" в марте 2000 года о "рязанском сахаре". В той программе обсуждался вопрос, почему в сентябре 1999 года после серии взрывов жилых домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске, унесших сотни человеческих жизней, МВД России сначала объявило о предотвращении взрыва еще одного жилого дома в Рязани, но вскоре тогдашний директор ФСБ Патрушев лично дезавуировал эту информацию, заявив, что это были учения, а в мешках, найденных в подвале того дома, был не гексоген, а сахарный песок, хотя многочисленные очевидцы, собравшиеся в нашей студии, утверждали, что тот инцидент вовсе не был похож на "учения".

Позже появилось множество статей, репортажей, документальных фильмов и книг о том, кто мог стоять за взрывами жилых домов. Соавтором одной из этих книг – "ФСБ взрывает Россию" – выступил бывший сотрудник этого ведомства, ставший политэмигрантом, Александр Литвиненко. Справедливости ради надо сказать, что та книга была написана в духе "теории заговора", грешила голословными утверждениями и явным недостатком неопровержимых доказательств. Но, тем менее, возможно, стоила Литвиненко жизни – его, как известно, отравили в Лондоне полонием российские агенты.

В том выпуске программы НТВ не было никаких категорических утверждений – только неудобные вопросы, указывавшие на нестыковки в официальной версии. Но мы первыми задали эти вопросы публично. Ныне покойный Михаил Лесин (тогдашний министр по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, человек, который лично руководил в 2000–2001 годах расправой над "старым" НТВ) позвонил тогда руководству телеканала и с явным удовольствием констатировал: "А вот этого, ребята, вам в Кремле никогда не простят". Действительно, не простили.

– Думаю, Путин не забыл и культовый выпуск программы "Куклы" на НТВ, где его очень ядовито высмеяли, сравнив с главным героем сказки Гофмана "Крошка Цахес".

– Это была злая сатира, и она попала точно в цель. Мои источники в Кремле рассказывали, что Путин был в бешенстве, кричал, что посадит тогдашнего владельца НТВ Владимира Гусинского, "сгноит его в одной камере с туберкулезниками" – вот эта деталь вспышки президентского гнева мне особенно врезалась в память. Это при том, что Гусинский тогда "Крошку Цахеса" сам увидел только в эфире. Но Путин тогда мыслил весьма примитивно: любое частное издание, радиостанция, телеканал работает исключительно под диктовку владельца. Он контролирует каждое слово, которое печатается на бумаге или передается в эфир. Журналисты говорят, пишут, снимают только то, что заказал владелец.

Лично я понял, что президент РФ примерно так представляет себе устройство СМИ, еще в самом начале разговора, состоявшегося у нас с Путиным в январе 2001-го. Тогда меня и еще человек 10 ведущих журналистов НТВ пригласили в Кремль на встречу с президентом. Как мне показалось, Путин тогда с колоссальным удивлением обнаружил: перед ним люди с определенными ценностями и убеждениями, которые работают так, как работают, не потому, что им платят хорошую зарплату, а потому, что у них есть собственные взгляды на внутреннюю и внешнюю политику, на прошлое, настоящее и будущее страны. И он был этим крайне раздражен. Причем мне показалось, что наибольшую неприязнь у него вызывал лично я. Уж не знаю почему. Наверное, он убедился в том, что за прежнюю редакционную политику НТВ, вызывавшую у него столько раздражения, в значительной степени отвечал я. Кроме того, на той встрече он почувствовал, что я к нему не испытываю ни симпатии, ни уважения.

– Но "Куклы" и расследования о взрывах домов были больше 17 лет назад. НТВ давно разгромлен, коллектив распался, телеканал стал рупором Кремля. Почему же президент РФ решил вам отомстить именно сейчас?

– Знаете, на Востоке говорят: месть – это блюдо, которое следует подавать холодным. Есть и притча о кровной мести: сын отомстил за отца спустя 10 лет. Аксакалы с осуждением покачали головами: дурак молодой, горячий, надо было еще 10 лет подождать.

Путин, мне кажется, принадлежит к породе людей, которые, однажды обидевшись, начинают внимательно следить за всем, что делает обидчик, копят на него компромат. А я ведь после разгрома НТВ из тележурналистки не сразу ушел, еще поработал на других телеканалах. Когда стал персоной нон грата на российском телевидении – ушел в печатные СМИ, на радио, продолжал писать критические заметки о Владимире Владимировиче. Мои колонки на сайте радиостанции "Эхо Москвы" до сих пор, хотя я давно уже в Украине работаю, регулярно собирают 50–100 тысяч прочтений, а иногда и больше – для России это очень даже много.

Кстати, когда я переехал в 2008 году в Киев, то скоро убедился, что и тут за мной внимательно наблюдают российские глаза и уши, а если что – принимают меры.

– Например?

– Был такой случай – давно еще, в 2009 году. Я тогда написал вместе с бывшим российским премьером Михаилом Касьяновым, к тому времени ставшим одним из лидеров оппозиции, книгу под названием "Без Путина". Она, кстати, хорошо разошлась в России. Так вот, Касьянов приехал в Киев, где в гостинице Premier Palace должна была пройти презентация книги для украинской публики. Но в последний момент администрация гостиницы отменила мероприятие, сославшись на технические проблемы с освещением зала, где все должно было состояться.

При этом сотрудники отеля осторожно намекнули, будто соответствующая команда поступила из Москвы от одного из владельцев гостиницы – российского бизнесмена и по совместительству пропутинского политика. Правда, нас с Касьяновым выручили коллеги из одного украинского информагентства, которые сумели быстро предоставить нам свой конференц-зал. Но, к сожалению, у многих гостей уже не было ни времени, ни желания перебираться по совершенно другому адресу, они разошлись, и представление книги было, увы, подпорчено. Это стало для меня уроком: нельзя расслабляться и думать, что в Украине за тобой не следят и не докладывают куда следует, в том числе и на самый верх, в Кремль.

Думаю, последней каплей и истинной причиной возбуждения уголовного дела стал мой пост в Facebook 8 марта 2016 года, в котором я сравнил Владимира Путина и Надежду Савченко.

– Помню этот пост. Вы назвали Савченко женщиной "из того замеса, что и коня на скаку остановит, и в горящую избу войдет, о ком мужчины с тайным уважением в голосе говорят: "Настоящий мужик", – а Путина – "мужиком, в котором от мужского остались разве что старые офицерские погоны"...

– Ага. "…только если не выкинул в свое время от греха подальше", – написал я тогда, имея в виду, что в 1991 году, когда провалился путч ГКЧП и был арестован лидер путчистов, тогдашний председатель КГБ Крючков, граждане чекисты в спешке уничтожали секретные документы, другие срочно писали рапорты об увольнении из органов, бегом бежали присягать демократической власти, раздавали откровенные интервью о том, как советские спецслужбы пытались обратить вспять горбачевские реформы, интриговали против политиков-демократов, которых тогда часто называли "прорабами перестройки".

Тот пост я написал, будучи в Вильнюсе, на "Форуме свободной России"…

– …оппозиционной дискуссионной площадке, среди организаторов которой – Гарри Каспаров.

– Верно. Обычно я не смотрю российское телевидение, но накануне вечером в гостиничном номере случайно наткнулся на какое-то ток-шоу на канале "Россия", где вдоль и поперек полоскали Надежду Савченко. Это был просто отвратительный, бесстыжий пропагандистский шабаш. Я не выдержал, завелся и утром следующего дня специально написал предельно хлесткий пост, зная, что Путин острее всего реагирует на то, что на правовом языке принято называть "сугубо личными оценочными мнениями".

Не жалею, кстати, хотя жизнь бы, наверное, сложилась несколько иначе, если бы я тогда сдержал эмоции. В некотором смысле я даже доволен, что ФСБ возбудила против меня дело. Наконец появился ощутимый аргумент доказать идиотам, что я – не "тайный агент Кремля", внедренный в Украину по заданию Путина. И в Россию я в любом случае не вернусь, пока там не изменится режим.

– Все равно не понимаю: что такого оскорбительного лично для Путина было в вашем посте?

– Думаю, что вот это мое, повторяю, сугубо личное оценочное мнение о нем: "Не мужик, а сущая баба. Вздорная, лживая, капризная, сварливая, с невероятно завышенной самооценкой: я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?! Не хочу быть вольною царицей, хочу быть владычицей морскою, и чтобы золотая рыбка была у меня на посылках". Плюс поздравление в конце: "С Международным женским днем, Владимир Владимирович!"

– Ну, наверное, по пацанским понятиям это действительно оскорбление, но на статью "терроризм" все равно не тянет. Тот же Шендерович отзывается о Путине куда хлеще, но ФСБ против него дела не возбуждает.

– Во-первых, думаю, что и до Шендеровича, и до многих других вольнодумцев рано или поздно дело дойдет – как бы мне ни хотелось, чтобы подобные неприятности миновали моих единомышленников, остающихся в России. История с арестом режиссера Кирилла Серебренникова – последнее тому подтверждение.

Во-вторых, я оказался в зоне особого внимания Кремля из-за своего участия в том самом вильнюсском форуме. Хотя на самом деле это была обычная конференция, каких в мире проходит за год десятки, где обсуждались экономические, политические и социальные проблемы сегодняшней России, пропутинские, прокремлевские СМИ подняли вокруг него сущую истерику: мол, оппозиционеры-политэмигранты обсуждают, как устроить в России цветную революцию.

В-третьих, за несколько дней до форума в интервью украинскому интернет-телеканалу UKRLIFE.TV, где я среди прочего высказал мнение, что спецслужбы Украины могли бы делать гораздо больше для освобождения своих политзаключенных в России. В том числе – я сейчас специально выражаюсь аккуратно – используя присущие их работе специфические методы.

Выступление в Вильнюсе, пост в Facebook и интервью интернет-телеканалу – все сошлось в одной точке. По отдельности эти события ничего не стоят, но когда чьи-то заботливые руки кладут на стол кремлевского лидера бумажку: вот Киселев сказал это, написал то, заявил вот это… К тому же, двое пропутинских депутатов – специально не называю их имена, много чести – написали на меня по доносу. Одному из них дали ход.

– При всем уважении к UKRLIFE.TV, с трудом верю, что за этим крохотным интернет-вещанием следят в Москве.

– Удивительным образом кусочек этого видеоинтервью сразу же попал в главную новостную российскую программу "Вести". Согласитесь, необыкновенно оперативная реакция. Я тоже сомневаюсь, что кто-то в московской редакции "Вестей" мониторит украинское медиапространство, где чего только нет. Предполагаю, это делают местные украинские "спецы". У меня есть серьезные основания полагать, что здесь, в Киеве, против меня активно работают "доброжелатели", которые, по сути дела, являются глазами и ушами Москвы в Украине.

– И насколько высоко сидят ваши украинские "доброжелатели"?

– Виктор Медведчук для вас высоко сидит?

– Где-то рядом с Путиным, тем более, что он – кум президента РФ.

– Медведчук – человек, который имеет доступ к Путину. Прямой доступ.

Я начал наводить справки, пытался выяснить, кто именно мониторит мои тексты и выступления. В качестве одной из версий в очень серьезных политических кругах мне рассказали о давней и стойкой нелюбви ко мне Виктора Владимировича Медведчука. Есть основания полагать, что пресс-служба так называемого "Украинского выбора" внимательно отслеживала все мои "медийные проявления" – так это называется на птичьем языке политтехнологий.

Чтобы проверить свои предположения, я обратился к очень хорошо информированному источнику, одному из высокопоставленных руководителей украинских правоохранительных органов. Мне устроили с ним встречу, я изложил суть вопроса. "Дайте мне время", – ответил чиновник, а через несколько дней передал: "Уголовное дело против вас в России возбуждено усилиями Медведчука. Он считает вашу деятельность в Украине вредной для политики, которую бы он хотел здесь проводить. Считает вас проблемой и попросил своего кума принять меры".

– Чем конкретно, по данным вашего "проинформированного источника", вы мешаете политике Медведчука в Украине?

– Мы с вами – журналисты, а потому знаем: информацию надо подтверждать минимум из двух независимых источников. Забегая вперед, скажу, что к тому моменту у меня уже были более чем серьезные основания предполагать, что Медведчук против меня интригует. Тем не менее, я обратился к лидеру одной из украинских партий, рассказал о своих подозрениях. Спустя некоторое время мне слово в слово передали то, что говорил высокопоставленный чиновник из органов: "Уголовное дело организовано Медведчуком, который считает, что Киселев как медийная фигура чрезвычайно вредит будущему российско-украинских отношений, а потому просит Кремль принять меры".

– Удивлена, что у российско-украинских отношений вообще есть будущее. Вы лично знакомы с Медведчуком?

– Однажды встречался, очень давно, когда только приехал в Киев. В тот период я только начинал журналистскую карьеру в Украине, приходилось бывать в разных кабинетах, знакомиться и заводить связи.

Я познакомился, в частности, с небезызвестным Андреем Портновым, тем самым, что впоследствии стал помощником Януковича. А тогда он входил в "Батьківщину" и неформально считался в команде Юлии Владимировны "главным юристом", человеком, который решал вопросы в судах и в прокуратуре, придумывал разные остроумные юридические схемы. Я понимал, что он хорошо знаком с Медведчуком, и попросил – чисто из интереса – устроить мне встречу. Каково же было мое изумление, когда я, приехав по указанному адресу в одном из неприметных киевских бизнес-центров на задворках Большой Васильковской улицы, недалеко от площади Льва Толстого, обнаружил офис, на входе в который висела внушительных размеров табличка, извещавшая, что здесь находится приемная народного депутата Андрея Портнова. А внутри этого офиса, как в матрешке, был спрятан – защищенный от возможных неприятностей депутатской неприкосновенностью Портнова – офис Медведчука.

Там мы и пообщались с ним на разные общеполитические темы. Откровенно говоря, содержания разговора уже не помню. Не могу сказать, что мой собеседник произвел на меня яркое впечатление или сказал что-то, что потрясло бы меня интеллектуально. Типичный аппаратчик, умный, хитрый, осторожный, выражающийся округло. Тогда мы расстались любезно, проблемы появились позже.

– Вы так и не ответили на вопрос, чем конкретно мешаете политике Виктора Медведчука в Украине.

– Виктор Владимирович, похоже, впервые на меня всерьез прогневался года через полтора после той встречи, я это понял после общения с одним из клевретов Медведчука Михаилом Погребинским…

– …украинским политологом, директором Киевского центра политических исследований и конфликтологии…

– …который обрушился на меня с раздраженными упреками в далеком уже 2010 году, когда на "Интере" вышел мой документальный фильм "Майдан. Четыре версии Оранжевой революции", в котором мы со здоровым скепсисом вспоминали события 2004 года. Четыре серии – четыре версии.

В первой серии, "Революция", мы подробно анализировали вопрос, можно ли в полной мере считать события 2004 года настоящей народной революцией. Во второй, "Переворот", изучали версию, что это был все-таки в первую очередь результат борьбы за власть между двумя предвыборными командами, одна из которых оказалась успешнее другой. В четвертой серии, "Интервенция", разбиралась распространенная конспирологическая версия, что "оранжевый" Майдан был организован по сценарию, написанному в США.

– Вы пропустили описание третьей серии.

– Она называлась "Заговор". Идея принадлежала не мне, но я больше всего верю именно в эту версию событий 2004 года, а именно: Оранжевая революция – искусственно созданный управляемый кризис, спланированный тогдашним главой Администрацией Президента Виктором Медведчуком. Цель – еще на четыре–пять лет продлить правление Леонида Кучмы.

Я был довольно близко знаком с блестящим украинским историком, политологом и политконсультантом, директором Института политических и этнонациональных исследований НАН Украины, к сожалению, рано ушедшим от нас академиком Юрием Левенцом. Если бы не он, я бы многого не понимал в украинском политикуме: как все происходило, кто чего стоит, у кого какие скелеты в шкафу. Именно он изложил мне версию о том, что на самом деле в 2004-м в политических и финансовых элитах Украины большинство не хотело ни победы Януковича, ни победы Ющенко. В итоге придумали сценарий, согласно которому, электорат искусственно делился пополам, страна искусственно загонялась в политический кризис, и как только Западная и Восточная Украина пошли бы друг на друга стенкой...

– …вышел бы весь в белом Леонид Данилович?

– Да, но сценарий провалился: никто и предположить не мог масштаба общественного протеста 2004 года. Кроме того, никто не представлял, что Оранжевая революция станет медийным событием №1 в мире, что все крупнейшее телекомпании будут вести круглосуточные репортажи с Майдана Незалежности.

– Правильно понимаю, что Погребинского возмутила именно третья серия, где подробно изучалась роль Медведчука в событиях 2004 года?

– Погребинский разве что на меня не орал: "Вы оскорбили Медведчука – порядочного человека, украинского патриота, у которого другие взгляды на будущие Украины, чем у вас". Это было почти семь лет назад, в 2010 году, но уже тогда я понял: Медведчук обязательно пришлет мне "ответку".

В марте 2016-го произошло еще одно существенное событие, которое подтверждает все вышеизложенное: мне внезапно сообщили, что мои отношения с прежними работодателями подошли к концу.

– Кто сообщил?

– Когда я вернулся из Вильнюса с того самого "Форума свободной России", на следующее утро меня разбудил звонок лидера фракции Оппозиционного блока Юрия Бойко. Явно раздраженным голосом он спросил: "Ну что, Евгений Алексеевич, обсудили, как менять власть в России? На вас жалуются, говорят, вы решили там цветную революцию устроить". Я удивился: "Кто жалуется?" Юрий Анатольевич увел разговор в сторону и вскоре положил трубку.

У меня с Юрием Бойко личные отношения были всегда очень дружелюбными. Разумеется, мы по-разному смотрим на будущее Украины, но человеческие отношения у нас не то что теплые, но уважительные. Он всегда мне нравился свой старорежимной вежливостью, обязательностью и пунктуальностью. Но этот звонок меня откровенно напряг, я понял: раз он заговорил со мной в таком тоне, значит, этому предшествовал какой-то разговор, который вывел его из себя. А ведь Юрий Анатольевич – человек олимпийского спокойствия, даже в лице не изменился, когда недавно заехал по физиономии Олегу Ляшко.

Через несколько дней Борис Краснянский, председатель наблюдательного совета группы компаний Group DF, а фактически главный управляющий всеми активами Дмитрия Фирташа, к которым относится и телеканал "Интер" (хотя формально он в эту группу не входит), пригласил меня на разговор: "Евгений Алексеевич, у меня неприятная новость, с 1 апреля наши с вами отношения прекращаются".

Надо сказать, что с Краснянским у меня всегда были прекрасные отношения, он – интеллектуал, прекрасно образованный, воспитанный человек, англофил, как и я, по-человечески он был очень симпатичен. Было видно, что вся эта ситуация ему очень неприятна. Он не стал объяснять, что случилось, лишь посоветовал мне переговорить об этом с Бойко или Левочкиным. Что я и сделал.

Бойко открытым текстом признался: "Россияне требуют, чтобы вас больше не было на канале". Позже то же самое подтвердил Левочкин, но добавил: "Есть проблема, интригу против вас затеяли Медведчук со товарищи. Но вы не волнуйтесь, мы эту ситуацию разрулим, атаку отобьем". Вот именно в этот момент, как было сказано выше, у меня впервые появилось более чем серьезное основание предполагать, что за моими неприятностями стоит Медведчук.

– К слову, прямо перед дракой Ляшко обвинил Бойко и Левочкина в том, что они ездят в Москву "за инструкциями". Я правильно понимаю, что инструкции дает куратор "украинского вопроса" в Кремле и помощник президента РФ Владислав Сурков?

– Абсолютно уверен, что у Бойко контакты такого рода регулярны. Я сам видел, как Бойко (в ту пору еще вице-премьер), Сурков и тогдашний посол России в Украине Михаил Зурабов общались в гостинице "Интерконтиненталь" в Киеве.

Это было во время Майдана, я сидел там в баре, беседовал с тогдашним послом Литвы в Украине Пятрасом Вайтекунасом, он может подтвердить. Неожиданно к нам подошел Юрий Бойко со словами: "Евгений Алексеевич, смотрите, кого я вам привел". Оборачиваюсь, а рядом с Бойко стоит Сурков. И у меня, и у Пятраса буквально рот открылся от изумления.

Вовсю Майдан шумит, еще нет убитых, но уже были столкновения, и вдруг в центре Киева под руку с украинским депутатом появляется правая рука президента РФ… Впрочем, мне потом Бойко как-то раз сказал: "Помните, как я подвел к вам Суркова? Я ведь это сделал специально, чтобы продемонстрировать ему, что мы к вам тут относимся с уважением". Видимо, этой демонстрации впоследствии оказалось недостаточно…

– Сурков – действительно влиятельный человек в окружении Путина или в Украине его чересчур демонизируют?

– Я с Владиславом Юрьевичем давно и хорошо знаком еще с 1992 года, когда он только начинал свою карьеру, работал пресс-секретарем Михаила Ходорковского, возглавлявшего тогда один из первых российских частных банков "МЕНАТЕП". Потом он ушел от Ходорковского и к концу 90-х был уже заместителем главы администрации президента России. Что вам сказать?.. Сурков – абсолютно циничный, холодный, жестокий и беспринципный человек, легко меняющий позицию и презирающий окружающих.

– У Левочкина тоже регулярные контакты с Сурковым?

– Вот этого не знаю. Мне приходилось слышать, что в Кремле считают, что у Левочкина слишком много связей в США и он ведет двойную игру.

– По-вашему, кому, кроме Медведчука, внутри украинской элиты Путин безоговорочно доверяет?

– Думаю, безоговорочно – только Медведчуку. В какой-то степени – наверное, Бойко, который выполняет роль эмиссара, занимающегося челночной дипломатией. Юрий Анатольевич и раньше, в бытность министром топлива и энергетики, много бывал в Москве, через него на протяжении многих лет шли все сложные переговоры с "Газпромом".

Мне доводилось слышать, что у Путина к Бойко сложилось позитивное отношение, а против Левочкина, наоборот, есть некое предубеждение. Думаю, это связано прежде всего с тем, что у Сергея Левочкина давний конфликт с Виктором Медведчуком, еще со времен Кучмы, когда Виктор Владимирович был главой администрации, а Сергей Владимирович – первым помощником президента Украины. Не сомневаюсь, Медведчук постарался создать в Москве дурное мнение о Левочкине.

– Помню ваше неожиданное выступление в прямом эфире "Черного зеркала", где вы внезапно заявили, что уходите с телеканала. Но это было 15 апреля 2016 года, а вы утверждаете, что вас попросили с "Интера" за месяц до – 14 марта.

– Ситуация с моим увольнением действительно зависла на месяц, я продолжал выходить в эфир с "Черным зеркалом", но каждый раз спрашивал собственников телеканала: "Что дальше? Я продолжаю работать?" В ответ раздавалось что-то невнятное, а в пятницу, 15 апреля, в день выхода "Черного зеркала", Сергей Левочкин все-таки со мной встретился и заявил: "К сожалению, атаку на вас отбить не удалось, сегодняшний эфир вы вести не будете". Я лишь сказал, что должен по крайней мере выйти к зрителям и официально заявить о своем уходе. "Делайте как хотите", – ответил Левочкин. В результате родилось то, что родилось: я вышел на публику и сказал, что ухожу с "Интера".

– Тогда причиной ухода вы назвали желание заняться новыми проектами. И только сейчас, спустя год и четыре месяца, признаетесь, что с телеканала вас попросили. Почему не созвали пресс-конференцию и открыто не заявили: "Собственники "Интера" уволили меня по требованию из Москвы"?

– Хороший вопрос. Я – журналист, а не политик и общественный деятель. Когда журналист собирает пресс-конференцию, чтобы сделать громкое заявление, устраивает митинги в свою защиту, апеллирует к общественным организациям и международным правозащитным движениям, он перестает быть журналистом.

– Секундочку, вас приглашают на один из крупнейших украинских национальных телеканалов, вы создаете авторские проекты, даете рейтинги, привлекаете новую телеаудиторию. Но оказывается, это все не имеет значения, потому что Москва попросила убрать вас из телеэфира. И вы покорно согласились?

– У меня свои представления, что можно делать, а чего – нельзя. Я всегда считал: как бы работодатель с тобой ни расставался, это должно остаться только между вами. Я сам был руководителем, увольнял сотрудников, но всегда ценил тех, кто уходил без истерик и хлопанья дверьми. Истерика, громкая пресс-конференция… Это не по-людски. В конце концов, следующий работодатель может крепко задуматься, принимать или нет на работу сотрудника, который со скандалом покинул прежнее место работы.

– Тем не менее сейчас, спустя почти полтора года, вы решили озвучить подробности ухода с "Интера". Почему?

– Оранжевая революция совпала со вторым сроком президентства Путина, когда в России начали закручивать гайки: уже гремело дело ЮКОСа, в Госдуму впервые не попала ни одна по-настоящему либерально-демократическая партия, отправлен в отставку премьер Касьянов, вслед за ним из правительства убирают либералов.

Летом 2004 года закрыли программу Леонида Парфенова "Намедни". Это стало колоссально знаковым событием, потому что программа была невероятно популярной, рейтинговой, раскрученной. Минута рекламы в "Намедни" стоила огромных денег, рекламодатели в очереди стояли – и вдруг программу закрыли. Весь российский телевизионный мир притих: если Парфенова, звезду №1, уволили на раз из-за сущей ерунды, то что будет с рядовыми телевизионщиками?

Худшие опасения подтвердились: осенью 2004 года закрыли программу Шустера "Свобода слова" на НТВ, все каналы стали отказываться от авторских программ, прямых эфиров, перешли в режим записи выпусков, которые можно было быстро и как угодно перемонтировать по приказу сверху.

– К чему вы это вспомнили?

– Многим российским журналистам, в том числе мне, показалось, что с победой Оранжевой революции Украина станет территорией настоящей свободы, где мы сможем найти себе применение.

– И вы, и Савик Шустер нашли себе применение…

– Как я уже говорил, у меня были приятельские отношения с Борисом Немцовым, я его в 2005-м полушутя-полусерьезно попросил: "Борис, ты теперь внештатный советник Ющенко, замолви словечко. Раз для Шустера в Киеве работа нашлась, может, и для меня найдется?" Позже Борис Ефимыч сообщил мне безрадостную новость, что предложение было воспринято без энтузиазма: мол, хватит Украине одного Шустера.

Тогда мне это показалось очень странным. Сейчас понимаю: тему "рука Москвы!" часто поднимают как раз те, кто бесконечно далек от реального устройства медиарынка в Украине. А реальное устройство таково: все крупные медиасобственники в Украине считаются с Россией с точки зрения уязвимости собственного бизнеса.

К слову, весной прошлого года, после увольнения с "Интера", я получил приглашение на телеканал "112 Украина", в эфире уже анонсировали мою новую еженедельную программу – и вдруг… За несколько дней руководство пригласило меня к себе и, опустив очи долу, сообщило: "Извините, Евгений Алексеевич, вынуждены забрать свое предложение, возникли обстоятельства непреодолимой силы".

– "Обстоятельства непреодолимой силы" – это?..

– Полагаю, поступила команда из Москвы убрать Киселева из эфира. Я не верю в совпадения. Сначала по российскому государственному телеканалу выходит обо мне разоблачительный сюжет, потом "Интер" разрывает со мной отношения, после – "112-й", который много месяцев не мытьем, так катаньем переманивал меня к себе, и вдруг такой поворот…

Правда, впоследствии "112-й" стал регулярно приглашать меня на эфиры в прайм-тайм, но в качестве гостя. Тем не менее, ведущие часто обсуждали со мной в прямом эфире вопросы, связанные с политикой Москвы в отношении Украины, с аннексией Крыма, с событиями, происходящими в самой России, и никто не пытался затыкать мне рот, если я выступал с резко критическими комментариями. Впрочем, догадываюсь, что с тех пор, как произошел тот неприятный эпизод, когда "112-й" в последний момент отказался от моих услуг, на канале многое поменялось.

– Тогда повторю свой вопрос: почему обстоятельства увольнения с "Интера" вы озвучиваете только сейчас, спустя 16 месяцев после конфликта?

– Во-первых, я – человек в некоторых вопросах старорежимный и уважаю давнее неписанное правило корпоративной этики: после ухода с прежнего места работы надо выдержать паузу как минимум в год, прежде чем комментировать причины и обстоятельства ухода, критиковать прежних работодателей, рассказывать что-либо негативное о том, как работалось на прежнем месте.

Вот и в той ситуации я взял на себя некоторые обязательства, а именно – расстаться с собственниками телеканала цивилизованно. Я сказал, что не собираюсь, образно говоря, бить посуду, не хлопаю дверью, расставаясь с работодателем, потому что знаю: скандал выйдет боком и отразится на моей репутации. В свою очередь, мне тоже дали определенные обязательства. К сожалению, они остались невыполненными, и это дает мне моральное право подробно говорить обо всем, о чем прежде я не говорил, а если и говорил, то лишь вскользь.

– Какие же обязательства перед вами остались невыполненными?

– Мне банально так и не заплатили зарплату за много месяцев. Не выходное пособие, не какой-нибудь бонус, а именно долг по зарплате.

– То есть вы почти год работали на "Интере" бесплатно?

– Поймите правильно, дело не только в деньгах: когда ты находишься в каких-то отношениях с работодателем, надеешься на элементарную человеческую порядочность.

Я проработал на "Интере" с сентября 2009 года по апрель 2016-го – неполные семь лет. Не канал меня вырастил, а я пришел туда уже сложившимся журналистом, с именем и репутацией. Не люблю заниматься саморекламой, стараюсь быть предельно скромным в оценках самого себя, но думаю, я был одним из главных лиц канала.

Кстати, мое присутствие на канале как журналиста, придерживающегося вполне определенных взглядов на отношения с Россией, на суть правящего там режима и лично на главу государства, было своего рода дополнительной защитой от постоянных обвинений в адрес "Интера" в прокремлевской информационной политике. В любой момент собственники канала могли сказать: "Какие же мы пророссийские, если у нас известный русофоб Киселев ведет самую рейтинговую программу?" К слову, я не русофоб, а патриот России, только России европейской, а не азиатской. России без Путина и путинского режима.

Надеюсь, с моей стороны не будет самонадеянным утверждать, что своей работой на "Интере" я очень много дал телеканалу? И вот получил "благодарность": был уволен по звонку из Москвы, при этом мне задолжали огромную, по украинским меркам, сумму и, судя по всему, не собираются возвращать.

– Как Левочкин аргументировал причину невыплат?

– Прекрасно понимаю: после этого интервью вообще не будет шансов, что мне вернут долг. Возможно, придется обращаться в суд. Но с другой стороны, для меня это вопрос чести и достоинства, потому что всякому терпению наступает предел.

– Что бы вы ответили тем людям, которые резонно заметят: "С вашим жизненным и профессиональным опытом можно было понять, что садясь за один стол с шулерами, не надейтесь у них выиграть"?

– До определенного момента у меня не было оснований подозревать своих работодателей в том, что они способны вести себя до такой степени непорядочно. Долгое время они выполняли передо мной все обязательства. К сожалению, теперь получается, что они исповедуют бизнес-принцип, сформулированный, говорят, Игорем Коломойским: долги возвращает только трус.

Я никогда не обсуждаю в профессиональном кругу размеры гонораров и зарплат. Но, к примеру, у многих моих знакомых политконсультантов и политтехнологов излюбленная тема разговора – такой-то депутат не заплатил все, что было обещано за проделанную работу по его избранию, лидер такой-то партии до сих пор не выплатил полностью заранее оговоренный гонорар.

– И на какие суммы украинский политикум "кидает" политконсультантов и политтехнологов?

– На десятки тысяч долларов, в отдельных случаях – на сотни. Политтехнолог, который ведет избирательную кампанию партии, претендующую на место в парламенте, или кандидата в президенты, который претендует на реальный успех, в прежние тучные времена зарабатывал до 50 тыс. у.е. в месяц. Но и ему победивший кандидат мог не заплатить. Сейчас, когда всем пришлось затянуть пояса, эти суммы стали меньше, но традиция "кидалова" осталась.

– А почему все молчат?

– Ну, это надо у них спрашивать.

– В одном из своих интервью вы уверяли, что Янукович не вмешивался в ваши программы на "Интере". На беглого президента, мягко говоря, не похоже.

– Когда Виктор Федорович пришел к власти, люди из его администрации по-дружески меня предупредили: "Не хочешь, чтобы у программы были проблемы? Упомяни президента в позитивном ключе в начале эфира, дальше делай что хочешь".

– В "позитивном ключе" – это как?

– Не петь осанну или восхвалять, а нейтрально рассказать, что Янукович слетал куда-то с официальным визитом, провел встречу, подписал закон. Связано это было с тем, что Виктор Федорович смотрел мой эфир первые 5–10 минут и, убедившись, что его упомянули, терял интерес.

– На телеканале "Интер" существовал стоп-лист, когда ведущим запрещено приглашать в эфир того или иного политика?

– Я с большим удовольствием вспоминаю время с сентября 2009-го по декабрь 2012-го, когда вел на "Интере" общественно-политическую программу "Большая политика с Евгением Киселевым". Это были годы правления Януковича, и как ни парадоксально, в дела программы мало вмешивались, даже не интересовались подробностями предстоящих выпусков.

– То есть ни запретных имен, ни запретных тем не было?

– Давайте начнем с того, что такое стоп-лист? Если вы имеете в виду некий лежащий в сейфе или вывешенный на доске список с фамилиями – я с таким никогда не сталкивался.

– Евгений Алексеевич, вы прекрасно понимаете, о чем я.

– Было два депутата средней заметности, не хочу называть их фамилии, которых меня настоятельно просили – я подчеркиваю слово "просили" – не приглашать в эфир. Тогда официальным собственником канала был Валерий Хорошковский. Думаю, эти два депутата чем-то его обидели или кого из его политических или деловых партнеров.

Я только в последнее время понял, что "Интер" был не медийным или бизнес-проектом, а исключительно информационно-политическим инструментом. Понимание пришло уже после того, как я стал вести ток-шоу "Черное зеркало". Чем больше работал, тем сильнее убеждался: цель происходящего в эфире – не объективную картину дня дать, не содержательную дискуссию провести, а решить сиюминутные политические задачи. Очень неприятно, когда тебя используют втемную.

– Очень неприятно, что вы осознали это спустя семь лет работы на "Интере".

– Раньше такого не было, поверьте. Мой самый негативный опыт – последние пару лет работы на "Интере". Меня использовали втемную, вдруг присылали гостя, и я отлично понимал: он не просто так появился в эфире. Я все чаще стал замечать, что представители парламентских фракций приходят на "Черное зеркало" не для того, чтобы вести дискуссию, а чтобы выдать компромат, устроить истерику, подраться или озвучить тезис, который должен кем-то быть воспринят как угроза, шантаж, предупреждение.

– Вы ощущаете личную ответственность, что в том числе вашими стараниями многомиллионной телеаудиторией регулярно манипулировали?

– Хотите спросить, почему я до сих пор молчал? Во-первых, лучше поздно, чем никогда. Во-вторых, в программе было много хорошего: часто выступали достойные люди, говорили правильные вещи. Это меня примиряло с тем, что с завидной регулярностью в программе появлялись разного рода "фрики", задача которых была на кого-то наехать, сделать информационный вброс или скандальное разоблачение.

Пока в эфире было больше содержательного, я мирился с издержками. Но со временем манипуляции приобрели обвальный характер. Один из последних примеров: я лично пригласил на эфир Михаила Саакашвили, он еще был тогда губернатором Одесской области. Был серьезный информационный повод: уже стало известно, что из Генпрокуратуры уходит его соратник Давид Сакварелидзе. Мы договорились, что господин Саакашвили включится по видеосвязи прямо из своего кабинета в Одессе.

За полчаса до эфира ко мне прибежал один из моих коллег, формально – мой редакционный начальник, бледный с перепугу, и стал умолять меня, чтобы я отменил интервью с Саакашвили. При этом он наотрез отказывался сказать, кто именно от него этого требует, только молча страшными глазами показывал на потолок, мол, сверху команда поступила. С какого именно – не знаю до сих пор. Может быть, от собственников, а может быть, и от каких-то людей во власти, перед которыми у собственников были какие-то обязательства.

В любом случае я ответил, что интервью отменять не намерен. Хотите – сами Саакашвили звоните и объясняйте. Никто на "Интере" не захотел звонить Михаилу. В итоге, судя по всему, они просто оборвали связь с Одессой прямо во время интервью.

– То есть?

– Пошел эфир, начался диалог – и вдруг исчез видеосигнал. Я извинился перед зрителями, сказал: "У нас неполадки".

– А с Саакашвили как объяснялись?

– Он умный, сам все понял. Он сразу написал тогда на своей странице в Facebook, что к Евгению Киселеву у него нет никаких претензий. Я звонил его помощнику, говорил, что ничего не мог сделать. Опять-таки, а вдруг действительно пропал сигнал? Всякое бывает. Ведь даже по мобильному телефону иногда связь пропадает…

– В каких украинских СМИ ваша фамилия фигурирует в стоп-листах?

– Одно время меня перестали приглашать на "Радио Вести" – после того, как я написал в "Новом времени" очень резкую статью под заголовком "Гаврилиада". Это случилось, когда новые руководители медиахолдинга, люди, находившиеся, я бы сказал, на коротком поводке у беглого "минсдоха" Клименко, решили назначить новым главным редактором радиостанции некую Гаврилову, прославившуюся откровенно украинофобскими постами на своей странице в Facebook. Я это решение раскритиковал в пух и прах.

Не приглашают меня и на большие общенациональные телеканалы. Возможно, потому, что практически у собственника любого крупного украинского ТВ есть деловые и политические интересы в России, и они ими не готовы рисковать. Возможно, просто из боязни конкуренции. Впрочем, иногда у меня берут интервью для "итоговых" еженедельных программ на канале ICTV. Но я не возьмусь утверждать, что на каких-то каналах я состою в стоп-листах. Ответственно могу сказать только одно: когда я ушел с "Интера", вел переговоры о новом проекте с каналом "Украина" – безрезультатно. Встречался с руководителем "1+1" Александром Ткаченко – тоже безрезультатно.

– По-моему, у Игоря Коломойского нет деловых и политических интересов в России. Почему же переговоры с "1+1" оказались безрезультатными?

– С "1+1" отдельная история. Ткаченко (гендиректор холдинга "Група 1+1 медіа". – ред.), как мне сказали, якобы видит во мне угрозу. Кто-то убедил его, будто я сплю и вижу занять его пост, хотя в действительности я давно зарекся занимать какие-либо руководящие посты на каналах. Хочу заниматься только журналистикой. В итоге осенью прошлого года я стал вести собственную программу в прайм-тайм на телеканале NewsOne, часовое "Большое интервью" каждый день пять раз в неделю.

– А у собственника NewsOne нардепа от Оппозиционного блока Евгения Мураева нет "деловых интересов в России"? Где гарантии, что вам опять не заявят: "Евгений Алексеевич, россияне попросили убрать вас из эфира"?

– Господь с вами! Никто ничего мне ни разу не навязывал, не вмешивался в программу: кого хотел – того и звал. Разве что один раз хозяин канала, господин Мураев, попросил, чтобы я и его пригласил на интервью. Я сказал: "Пожалуйста", – но предупредил: буду задавать любые вопросы, в том числе те, которые не понравятся. У него хватило ума отнестись к этому адекватно.

А в январе 2017-го я ушел. И не потому, что россияне попросили убрать меня из эфира, но потому, что мне предложили работать над запуском нового проекта – "Прямого канала" – в компании с Алексеем Семеновым, Евгенией Захаровой, Матвеем Ганапольским, Юлией Литвиненко, Светланой Орловской и другими коллегами по NewsOne. Я согласился, не раздумывая, потому что мне очень спокойно и комфортно работать с этими людьми, настоящими профессионалами.

– 4 сентября 2016 года неизвестные в камуфляже подожгли здание "Интера", точнее – здание компании "Национальных информационных систем", производящей для телеканала "Интер" информационные программы "Новости", "Подробности" и "Подробности недели". По одной версии, это была месть министра МВД Авакова, у которого конфликт с Левочкиным. По другой, сам "Интер" устроил провокацию, чтобы привлечь внимание международного сообщества и отбить попытку властей отобрать телеканал. Вы к какой версии склоняетесь?

– Когда случился поджог, я на "Интере" не работал, не был свидетелем произошедшего. Мои бывшие коллеги были довольно скупы в рассказах, что там на самом деле произошло. У меня ощущение, что это все-таки была инсценировка. Повторяю, это мое личное оценочное мнение, которое базируется на субъективных ощущениях и информации из открытых источников. Но мне кажется, что поджог был выгоден прежде всего акционерам "Интера", чтобы избавить телеканал от угрозы национализации, экспроприации или отбора лицензии на вещание.

В конце лета – начале осени 2016 года я вернулся из отпуска, и первое, что услышал от своих хороших знакомых в политических кругах, – что опять люди во власти подбираются к "Интеру" с целью забрать его себе, как это не раз происходило в прошлом.

В свое время Юлия Тимошенко, в бытность премьер-министром, тоже положила глаз на "Интер". Об этом мне лично открыто говорил вышеупомянутый Андрей Портнов, который тогда работал на Юлию Владимировну и придумал юридическую схему, как отобрать "Интер" у тогдашних собственников и передать новым.

Кстати, та схема впоследствии возникала не раз. Например, когда Хорошковский использовал "Интер" как инструмент борьбы с тогдашним премьер-министром Николаем Азаровым. Был такой довольно смешной период. У Хорошковского с Азаровым был личный конфликт, они как кошка с собакой жили в правительстве. В какой-то момент конфликт приобрел такие формы, что "Интер" каждый день критиковал Николая Яновича и в хвост, и в гриву. Это была сугубо личная вендетта Хорошковского. По моей информации, в какой-то момент Хорошковского предупредили: "Валерий Иванович, будешь продолжать – отберем канал. У Портнова все документы готовы".

В случае с поджогом обратите внимание на важную деталь. Во-первых, подожгли не сам "Интер", а именно здание "Национальных информационных систем" (НИС), где изготавливают новостной формат. НИС физически расположен не там, где сам телеканал, находится под отдельным управлением. Всякий раз, когда кто-то был недоволен "Интером", пикетчики приходили к главному зданию "Интера", хотя зачастую недовольство было связано именно с новостной политикой, за которую отвечал НИС. Но 4 сентября 2016 года, впервые за все время существования канала, целенаправленный налет и поджог были осуществлены именно там, где делаются новости – на здание НИС, который курируется Левочкиным.

– О чем это говорит?

– Политически нападение на НИС было чрезвычайно выгодно нынешним владельцам телеканала, потому что они мгновенно начинают выглядеть жертвами наступления на свободу СМИ. Особенно за рубежом. Там же очень чувствительно к этому относятся. Думаю, украинским властям немедленно поступил сигнал: прекратить атаки на "Интер". На Западе есть жесткий принцип: как бы СМИ ни критиковали действующую власть, отношения с ними должны быть в рамках правового поля. Год назад я думал, что "Интер" все равно заберут. Но видите: пока этого не случилось. Посмотрим, что дальше будет.

– Знаю, что у вас был конфликт с одним из ключевых менеджеров "Интера" Анной Безлюдной. В чем конкретно вы не сошлись?

– В начале 2013 года всем было известно: Хорошковский продаст канал Фирташу и Левочкину, в противном случае "Интер" у него отберут. Опять стал вопрос о моей роли при новых собственниках. Но произошел неожиданный поворот: акционеры захотели, чтобы я возглавил тот самый НИС и занялся менеджерской работой, наладил нормальную работу службы новостей, которой новые владельцы были недовольны. Когда Безлюдная об этом узнала – а это случилось просто на моих глазах – судя по тому, как у нее ходили желваки, мое назначение директором НИС стало для нее ударом, с которым она едва справилась.

Я заново отстроил работу новостной службы "Подробностей", мы вернулись к концепции нормального, респектабельного общенационального вещания, который информирует зрителей не о скандальных желтых событиях, а о главных политических новостях Украины и мира. Но чем больше я был на посту директора НИСа, тем больше понимал: мне чрезвычайно неуютно, потому что работа была на 80% административной, и только на 20% – творческой. Я очень хотел вернуться в эфир, вести собственную программу. Все-таки я журналист, а не менеджер.

Вдруг вокруг моего нового авторского журналистского проекта начался вязкий спор – спор между нами, НИСом, и руководством всего медиа-холдинга, которое фактически было сосредоточено в руках Анны Безлюдной. Но Анна Витальевна…

– …придерживается весьма пророссийских взглядов.

– Не просто пророссийских – откровенно пропутинских. По неведомым мне причинам она изначально относилась ко мне с чрезвычайной враждебностью. То ли считала, что я занял ее пост, то ли хотела лично всем распоряжаться на "Интере", в том числе новостной службой. Но акционеры поставили ее перед фактом: отвечаешь за все, кроме новостей, НИС – это зона ответственности миноритарного акционера Сергея Владимировича Левочкина. Это не вызвало у Безлюдной никакой радости.

Дальше наши с ней отношения складывать сложно, если не сказать плохо. Мои попытки добиться, чтобы в сетке вещания появилась моя собственная авторская программа ни к чему не привели. В итоге я стал вести давно существовавшие "Подробности недели".

Я прекрасно понимал: Безлюдная меня ненавидит. Я отлично знал: она постоянно жалуется на меня Фирташу. Анна Витальевна, как абсолютно пропутинский человек, стала вкладывать в голову Дмитрия Васильевича: мол, Киселев угрожает вашему бизнесу.

– Каким образом?

– Главным и самым прибыльным бизнесом Фирташа тогда было производство химических удобрений. Успешность этого бизнеса зависела от выгодных контрактов на поставку сырья из России, проще говоря низкую цену на газ, иначе производство не было бы таким прибыльным. А в конечном итоге – от отношений с Путиным.

Я уже говорил, что тогда дружил с покойным академиком Юрием Левенцом. Юрий Анатольевич был политическим советником Сергея Левочкина, имел большое влияние и на Фирташа, и на многих других политиков и бизнесменов. К советам Левенца прислушивались все, даже Янукович. Уверен, будь Юрий Анатольевич жив, не уйди он в мир иной в октябре 2013 года, многих трагических событий удалось бы избежать.

Левенец внимательно следил за всем, что происходило на "Интере", именно он убедил Фирташа доверить мне службу новостей. Летом 2013 года Левенец как бы между делом сказал мне: "Знаете, Фирташ, бывая в Москве, регулярно встречается с Путиным. Президент РФ проявил активный интерес к Фирташу еще в 2009 году, но познакомились они недавно. На одной из встреч Путин поинтересовался у Фирташа: "А вот у вас Киселев на канале работает, вы им довольны?". По словам Левенца, Фирташ ответил, что доволен, и Путин сменил тему. Сменил, но не забыл.

Потом уже я понял, что Левенец тогда в деликатной форме предупреждал меня, что надо мной нависла угроза, и мне надо быть осторожней. Что Путин, несмотря на столько лет, про меня не забыл.

Через несколько недель Безлюдная вдруг пригласила меня на встречу и открытым тестом заявила: "Вам никогда не приходило в голову, что ваши журналистские выступления могут представлять угрозу для деловых интересов Дмитрия Васильевича?". Я переспросил, что конкретно она имеет в виду. "Ну вот ваша критика в адрес Путина, ваша критика в адрес российской власти", – сказала Безлюдная. И добавила: "Хотите, я вам помогу наладить отношения с Кремлем и вернуться в Россию?".

Я отказался, хотя прекрасно понимал: даже в условиях путинского режима она может "устроить" меня в Москве. У Анны Витальевны давние отношения со многими российскими медиа-менеджерами, в том числе "Первым" федеральным телеканалом РФ. Плюс связи в Московской патриархией, для которой она делала медийные проекты, связанные с визитами иерархов РПЦ в Киев. Короче говоря, у меня не было сомнений: у Безлюдной есть связи в Москве, она предложила мне убраться из Украины подобру-поздорову, а я ее послал.

Что ж, она в итоге добилась своего: мне вскоре пришлось оставить должность руководителя НИСа и место ведущего программы "Подробности недели". Кстати, случилось это практически одновременно с уходом из жизни Юрия Левенца, как я сейчас понимаю, моего главного союзника и защитника. Однако через несколько месяцев, уже после Майдана, когда ситуация и в стране, и на "Интере" кардинально переменилась, я вернулся в эфир с "Черным зеркалом". Впрочем, работа на этом проекте недолго приносила мне профессиональное удовольствие. Но мы уже об этом говорили.

– В сентябре 2013 года на "Интере" вышел репортаж, который потряс многих в Украине. Почти 14 минут мэтр телевидения Евгений Киселев подробно анализировал, как Янукович играет в теннис: вот какой у него сильный удар левой, а вот он ловко обыгрывает даже собственного тренера – профессионального теннисиста. Это сопровождалось кадрами, на которых взмокший Янукович гонял по корту в шортах. Кто заставил вас снять этот, простите, идиотский сюжет?

– Напомню вам, что еще в сентябре 2013 года украинцы совершенно по-другому относились к Виктору Федоровичу. Один из лидеров тогдашней оппозиции, выпущенный из тюрьмы, Юрий Луценко говорил: мол, пока Янукович ведет Украину к подписанию соглашения с ЕС, он наш союзник.

Многим в политических, деловых и журналистских кругах казалось, что парадоксальным образом именно этот донецкий парень, которого так не любили и ругали, окажется тем самым политиком, который приведет Украину в Европу. Безусловно, мне было чрезвычайно любопытно взять у него интервью.

– Давайте ближе не к Януковичу-"евроинтегратору", а к Януковичу-теннисисту.

– Дело было на последнем ялтинском форуме Виктора Пинчука в Крыму. Обстановка на ялтинской встрече позволяла подойти к Януковичу вплотную, что называется получить доступ к телу. Я попросил: "Виктор Федорович, не согласитесь дать мне интервью один на один?". Он задумался: "Приезжайте завтра ко мне на дачу". Я приехал со съемочной группой, мы очень долго его ждали. Янукович появился часа через два уже одетый в спортивную форму, и сказал: "Извините, передумал, интервью не будет. Хотите, можем поиграть в теннис".

– Почему вы не развернулись и не ушли? В конце концов, человек назначил встречу, опоздал, и, несмотря на договоренность, отказался от интервью.

– Считаете, что мне надо было закатить скандал: дескать, да как вы смеете отказывать, теперь ни за что не сяду рядом с кровавым диктатором? Я давно в журналистике и слишком часто проходил через ситуацию, когда спикер в последний момент отказывался от интервью. И что, каждый раз базар устраивать?

Янукович предложил сыграть в теннис, мне стало интересно хотя бы потому, что в спорте человек тоже проявляется. То, как Виктор Федорович играл теннис произвело на меня большое впечатление, он раскрылся с неожиданной стороны.

– При всем уважении: урка, непонятно как дорвавшийся до власти, скачет по корту с теннисной ракеткой и – о чудо! – обыгрывает опытных теннисистов. Вас точно ничего не смутило?

– Наталия, ну почему же "непонятно как"? Как бы мы к нему сегодня не относились, премьер-министром Януковича назначил Леонид Кучма, которого, согласно опросам, сегодня многие украинцы считают чуть ли не лучшим президентом за всю историю независимой Украины. Потом его еще раз назначил премьером другой президент, бывший его конкурент на выборах 2004 года Виктор Ющенко. Президентом Януковича выбрали 13 с лишним миллионов проголосовавших за него избирателей. Такова грустная правда истории.

А что касается тенниса – это очень трудная игра. Прежде всего стратегически. Как человек, немножко играющий в теннис, я знаю каких физических и интеллектуальных затрат он требует. Я в своей жизни не видел ни одного простолюдина, который бы хорошо играл в теннис.

– После выхода репортажа вам из Администрации Президента пришел сигнал: молодец, Евгений Алексеевич, Батя доволен?

– Напрасно иронизируете. Мне вообще никогда никаких подобных звонков не поступало. Абсолютно. Я продолжу. Теннис – очень сложная игра, прежде всего физически. Для Януковича, которому тогда было за 60, в котором минимум 100 килограммов веса, два час пробегать по корту – уже большое испытание на выносливость. Это первое.

Второе, что меня поразило: он ни разу не оспаривал очки, а ведь большинство любителей поиграть в теннис обязательно скандалят из-за каждого мяча. Здесь этого не было. Тоже черта характера.

И, наконец, третье, большое впечатление произвело то, как Янукович перекидывался мячом с профессиональным теннисистом. Когда профессионал с сильным ударом кладет мяч под заднюю линию, а ты его отбиваешь 30 раз подряд…

– Что вы хотите сказать?

– Что именно в теннисе раскрылись ключевые человеческие черты Януковича – упрямый, цепкий, упорный, не поддающийся на эмоции. Он из той породы людей, которые, несмотря на внешнюю специфичность, способны добиться большой цели. Мне было интересно, каков Янукович на корте. У меня был чисто журналистский интерес. Если бы я знал, что репортаж вызовет у некоторых такую бурную реакцию, наверное бы снял его с эфира.

Опять хочу сослаться на авторитет покойного Юрия Левенца, который регулярно встречался с Виктором Федоровичем, не раз говорил: Янукович образца 2010–2011 годов и Янукович 2012–2013 годов – два абсолютно разных человека. Только-только став президентом, он действительно планировал реформировать страну, с интересом участвовал в заседаниях и совещаниях по развитию Украины.

Я сам помню, как в 2010-м Янукович пригласил нас на закрытый обед в честь Дня журналиста и битый час с увлечением рассказывал, как много занимается поиском молодых кадров, как старается привлечь лучших украинских специалистов со всего мира для структурных реформ.

– В итоге нашел "лучшего молодого специалиста" – собственного старшего сына Александра, который последние два года правления Януковича фактически руководил всем в Украине.

– Я согласен с Левенцом, который говорил: Янукович умен, но простонародным умом. Мы часто путаем ум с образованностью. Безусловно, он человек малограмотный, но умный, хитрый и осторожный. Правда, как выяснилось, в решающий момент еще и трусливый.

А что до Януковича-младшего, то у каждого украинского президента был свой серый кардинал: у Кучмы – Табачник, отчасти Литвин, потом Медведчук, у Ющенко – Балога. У Януковича было много претендентов на эту роль, он никак не мог определиться и, в конце концов, всех отмел. Думаю, по складу характера Янукович мог доверяться только членам семьи. В итоге серым кардиналом стал его сын Александр Янукович.

– Сегодня вы работаете на новом украинском канале "Прямий". Чем собираетесь там заниматься?

– Буду соведущим – всего нас будет пятеро – большого ежевечернего информационного шоу "Разом". В рамках этого шоу у каждого из соведущих будет своя программа. У меня – "Итоги дня". Кроме того, у меня будет еще один проект, который мы назвали "Киселев. Авторское". Это еженедельное большое "портретное" интервью, не просто на злобу дня, а для того, чтобы с разных сторон показать интересного человека (не обязательно знаменитого, не обязательно политика), напомнить какие-то важные эпизоды из его прошлого, поговорить о будущем.

У меня достаточно оснований полагать, что журналисткой команде "Прямого" удастся выстроить нормальные отношения с владельцем канала Владимиром Макеенко, который пока никак не вмешивается в нашу работу – я лично его практически не вижу и не слышу. Это то, чего катастрофически не хватает большинству украинских медиа-собственников. Ну не лезьте вы в текущие дела канала, дайте профессионалам делать свое дело.

– Не мне вам объяснять, что на постсоветском пространстве телеканал – не бизнес, а мощное средство политических манипуляций.

– Во-первых, при желании можно и бизнес делать: когда канал хорош, в него финансы потоком льются.

Во-вторых, когда у телеканала будет многолетняя идеальная репутация, это станет мощнейшим инструментом защиты в том числе медиа-собственников: везде сможете доказать, что неприятности у вас из-за того, что вы – владелец независимого демократического СМИ, в редакционную политику которого никто не вмешивается.

В крайнем случае, можете раз в год воспользоваться каналом в своих узкокорпоративных интересах – никто не заметит, как один раз согрешите. Но прикрываться "наступлением на свободу слова", и при этом использовать СМИ как отбойный молоток против оппонентов – смешно и глупо. И считать, что все кругом дураки, один ты умный – тоже смешно и глупо.

– Напомню вам, что идеальная репутация в свое время не спасла НТВ и его собственника Владимира Гусинского.

– Это отдельная очень большая тема. Со своей стороны я тоже напомню вам, что из всех российских политиков и бизнесменов, которые попали под каток путинского режима, именно Гусинский стал тем единственным, кто сумел выиграть дело в Европейском суде по правам человека. Выиграл именно потому, что создал нормальный цивилизованный канал, который во всем мире воспринимался как качественное, независимое, свободное и демократическое СМИ.

К чему я это говорю? Да к тому, что у нас была репутация внутри страны и за рубежом. И не понадобилось прилагать особых усилий для того, чтобы в трудный момент доказать: Гусинского, старое НТВ и его сотрудников преследуют ровно за то, что они были неподвластны Кремлю. Все.

Если бы это дошло до кого-то из нынешних украинских олигархов, в собственности которых общенациональные каналы… Но особенность политиков в том, что каждый из них считает: это мои предшественники спотыкались, со мной такого не случится.

– Ну да, все умрут, а я останусь.

– Вот эта святая уверенность приводит к тому, что мы раз за разом наступаем на одни и те же грабли. Но это отдельный долгий разговор, оставим на следующий раз. Тем более, повторяю, что у меня есть основания полагать: на "Прямом" канале все будет иначе."