Історії війни: "На пятый день пыток не выдержал. Начал задыхаться, сетчатки глаз полопались...", - екс-полонений "ДНР"

Про бойові будні, поїздці в "ДНР", полон, а також про те, чому дочка відмовилася від нього, боєць розповів сайту "24", передають Патріоти України. Далі - мовою оригіналу:

"Как началась для вас русско-украинская война?

Я отбывал срок наказания в Макеевской колонии, когда все началось. Славянск захватили диверсанты из России... Вскоре я узнал, что мой отец пошел служить в батальон "Айдар". Ранее он был на Майдане, получил ранение в живот. Во время Майдана, кстати, меня очень впечатлило видео с Порошенко на тракторе. Потому, когда в ноябре 2014 года я досрочно освободился, то пошел добровольцем в "Айдар" – отец и где-то даже президент послужили примером. Это искренне говорю. Да и не плевать, когда в мою страну лезут чужаки.

Легко приняли с судимостью в ряды "Айдара"?

В СБУ проверили документы, справки, что я отбыл срок. Спросили, точно ли хочу служить. "Да, хочу пойти добровольцем", – ответил. Далее проблем не было.

Первые дни военной службы какими были?

С 1 января 2015 года оформился контрактником до окончания АТО. Попал в диверсионно-разведывательную группу 4-го взвода 4-й роты. Привезли в Половинкино, село в Луганской области. Была отбита высота у сепаров, туда уже батальон заехал со штабом и артскладами. Условия содержания и питания были хорошими: развели полевую кухню, от Минобороны и волонтеров получали продукты питания и все необходимое.

Хватало еды?

Да, конечно, ее там столько было!..

А с амуницией как дела обстояли?

Нормально. Но в добровольческом батальоне своя специфика. Дали "броник". Отец подарил кевларовую каску с французскими тактическими очками. Форму выбрал себе сам. Потом выдали автомат АК-74 с коллиматором и раскладным прикладом. Про "снайперку", извините, подробностей не расскажу... Потом привезли ПТУРы, ДШК, СПГ-9, патронов очень много.

Стрелять быстро научились?

Когда перебазировались в Лисичанск, наша база была напротив разбомбленного сепарами завода. Там территория – большой бокс, метров 200. Я с инструктором Вовой "Москалем" там тренировался. Он россиянин, но воюет за Украину. "Москаль" сказал: "Если хочешь хорошо научиться стрелять, нужно много стрелять, если хорошо ездить – нужно много ездить". Я мог выстрелить по 10 рожков из "снайперки". Тренировался много. Моя функция – прикрытие группы. Без команды я не мог ликвидировать врага. Докладывал командиру, если видел группу лиц незаконного формирования во "флоре" или в "пикселе".

Воевать за Родину – ваше?

Перед каждым боевым выходом командир интересовался: "Ты готов умереть за Украину". Ответ один: "Да". И выполняешь приказ. Была ли ненависть к ополченцам? Они убивают моих братьев. Они подчинились незаконным бандформированиям, стали предателями. У меня была злость. Я понимал, что украинец. А они не правы. По своему гражданскому долгу, я и пошел служить. Несмотря на то, что стрелять пришлось во вчерашних "своих", я ведь родом с Донбасса.

В каких боевых операциях принимали участие?

4 января 2015 года наш отряд подняли по боевой тревоге в 5 утра, так как началась "заваруха" на Бахмутской трасе. Прибыли туда на 29-й блокпост. 31-й уже был разбит, сепары взялись за нас. Постоянно накрывали то минами, то градами. Там было жестковато, конечно. Когда взрывались мины, постоянно молился за себя и за друзей.

Потом была операция по "зачистке" Золотого. Благодаря поддержке СБУ и других подразделений сепаров выбили... И там я буквально пожелтел – оказалось, гепатит С. Меня повезли в Сватовский госпиталь вместе с ранеными ребятами – без рук, без ног... Кортеж скорых был 6 или 7 машин. Как раз начинался Дебальцевский котел... Но для меня война уже закончилась. После 8 месяцев службы меня демобилизировали в запас.

Что было дальше?

Мама живет в Макеевке. Болеет сахарным диабетом, как раз тогда началось обострение. Нужно было ехать. Пересекать границу Украины и "ДНР" я, естественно, не решился – сепары могли узнать. Потому поехал через Россию. Проблем не возникло. На пункте пропуска сказал, что цель визита – поиск работы. Автобусом из Москвы добрался до Новошахтинска, потом пересек границу "ДНР" и прибыл в Макеевку. Месяца полтора пробыл дома. Чуть-чуть подлечил мать...

Как оно – полтора месяца внутри "республики", против которой воевали?

Макеевка стала грязной. Цены на продукты космические. В 22:00 начинался комендантский час: люди не ходили вообще, только ездила бронированная техника и рыскали патрули. Многие местные не воспринимают лозунг Захарченко: "Мы в ответе за республику". Говорят: "Пусть сам отвечает". Но в открытую никто не возражает. Боятся.

Кстати, каждый месяц в Макеевку заходил "гумконвой". Сепарские СМИ, Захарченко, Басурин и остальные путинские тряпки говорили, что конвой везет грузы только гражданским. Это вранье. Когда был в плену, меня заставляли работать в столовой. Видел, что на каждую военную часть каждые две недели распределялся груз из конвоя. Я, кстати, пока был там, приметил расположение воинских частей. Когда уже вернулся из плена, рассказал СБУ все подробно.

Как попали в плен?

16 августа 2015 года на меня вышли по ориентировке. На нескольких машинах подьехали и упаковали возле маминого дома. Скотчем связали руки, надели пакет на голову и загрузили в багажник. Куда везли – не знаю. Сначала держали где-то под лестницей. Угрожали убить.

Пытали?

Снимали пакет с головы исключительно только на допросах. Была комната, оборудованная под кабинет: ролеты, мягкие стулья, компьютеры, стол... Садили на стул с завязанными сзади руками. Выспрашивали разное – расположение наших сил, техники... Не мог определить, русские военныеэто были или ополченцы. Я врал, что дезертир. Их не устраивали ответы...

После допросов били вчетвером. Иногда стреляли возле ушей. Одевали пакет на голову, перематывали глаза, чтобы я только дышал. Применяли и удушение.

На пятый день пыток не выдержал. Начал задыхаться, сетчатки глаз полопались... Признался, что был снайпером в "Айдаре". Сказали, что я предатель, пошел против народа Донбасса, убивал людей. Но я не предатель, народу своему не изменил.

Пять дней пыток в неизвестном помещении… Что дальше?

Перевели в военную полицию – бывшее помещение СБУ Украины. Оформили справку военнопленного и посадили в одиночную камеру на три месяца. Отношение было жуткое – все-таки я доброволец "Айдара", снайпер, тем более местный. Там было много российских военнослужащих с соответствующим говорком. Особенно запомнился "Нос" – Виктор Аносов – кадровый офицер руссийской армии. Жестокий был.

Через четыре месяца меня снова повели на допрос с пыткой. Под Горловкой они схватили Игоря Мельника – тоже из "Айдар". Меня посадили в одной комнате, чтобы слышал, как его били в соседней. Потом нас свели вместе – мы сказали, что незнакомы.

Тогда сепары принесли резиновую дубинку, гаечный ключ и бутылку из-под шампанского. Меня заставил уткнуться лицом в стол и наощупь выбрать, чем нас будут бить. Я выбрал резиновую палку, Игорь – ключ. Побили нас здорово!

А ведь Захарченко издал приказ: пленных бить и пытать нельзя...

Какие условия содержания в полиции "ДНР"?

Нас держали в архивах СБУ. Спали на деревянных полках, где раньше стояли книжки. Раз в сутки разрешали звонить. Украинские волонтеры привозили посылки. Кормили два раза в сутки тем, что оставалось после охранников. Принудительно забирали на работы.

А 22 июня 2016 года приехали два воронка с "МГБ ДНР" с собаками, меня и других пленных погрузили в машины и отвезли в 97-ю колонию в Макеевке. Сидел в одиночке 10 месяцев. Как оказалось, готовили к обмену...

Вероятность обмена была высокой?

Сначала уверяли, что Украине мы не нужны, и о нас просто забыли. Приехала Дарья Морозова, омбудсмен "ДНР", и такой вышел разговор:

– Готова отдать вас хоть сейчас.
– Почему не отдаете?
– Ваши украинцы не хотят вас забирать.
– Мы вам не верим.
– Не верите? Так сидите дальше.

В колонии были запрещены передачи и свидания с родителями. Надежде Савченко, приезжавшей к нам, пожаловался в открытую:

– Сашко, до тебе пускают ридных? – спрашивает.
– Та не.
– А продукты питания?
– Та не.

Морозова выбежала останавливать свидание. Ее пошел успокаивать украинец, что с Савченко приехал... Свидание еще было минут 10. Савченко сказала: "Крепись, до скорой зустричи в Украине. Мы про вас помним. И люди помнят. Все делаем для освобождения".

Но с 22 июня до 14 декабря 2016 года ничего не менялось. И только 14-го получил первую посылку от волонтеров.

О чем думалось девять месяцев в одиночной камере?

Я книжки читал. Смотрел в окно и видел часто, как из-под терриконов уходят днровские БМ-21 "Град" в сторону Авдеевки. Обо всем думал, что может мне в самом деле дадут срок, в котором обвинили по статье 230 часть 3 по уголовному кодексу "ДНР". Даже справка сохранилась с двумя "петухами".

Каким было обвинение согласно уголовному кодексу "ДНР"?

Меня подозревали в пособничестве терроризму, угрозе жизни государству и человечеству. Много наших военнопленных не согласилось с обвинениями, но управление "Генпрокуратуры ДНР" взяло нас под стражу и запретило иметь адвоката. 9 месяцев просидел, и только тогда начали следствие – 13 сентября 2017 года.

Как узнали, что находитесь в официальных списках военнопленных на освобождение?

25 декабря назвали мою фамилию, сказали, что попадаю в список обмена. И уже 27-го в шесть утра нас вывели во дворик, поместили в два автозака и повезли на Майорский блокпост. Увидели Ирину Геращенко, подняли национальный флаг, кричали: "Слава Украине". Для меня это был серьезный момент.

Что чувствовали?

Еще не верилось (смеется). Осознал, что свободен, когда автобус развернулся.

– Уже все? – говорим водителю.
– Смотрите в окно.

Увидели, как наши ребята машут нам рукой. Поняли: плен таки кончился.

Потом президент каждому руку пожал. Торжественно встретила 95-я бригада аэромобильных войск. Самолетом прилетели в Борисполь. Встречали очень много людей. Помню, дарили огромные букеты цветов. Дальше поехали в Феофанию лечиться...

Как сказалось два с половиной года плена на здоровье?

Заработал пневматоракс, гепатит С, полон рот кариеса от нехватки витаминов и подозрение на туберкулез. Если идти в гражданскую жизнь, туберкулез может иметь последствия для окружающих. Я не хочу этого. В целом, в Феофании бывших военнопленных отлично лечили. Я там был больше месяца.

С семьей уже вышли на связь? И вообще, они как-то поддерживали вас во время ареста?

Больная мама, как могла, держалась. Письма писала. Одно и сейчас со мной. Отец приехал на второй день воли в лечебное заведение, был рядом долго. Жены нет, разведен я. А вот 17-летняя дочка от меня отказалась...

Почему?

Не сошлись взгляды на происходящее. Она просила деньги на венки пацану, который воевал за ополченцев в батальоне "Восток" и "погиб от рук "укров". Я сказал: нет. Назвала меня скотиной и сволочью. На этом связь оборвалась.

Как планируете строить жизнь дальше?

Хочу жить гражданской жизнью. Завести семью и ребенка. Возвращаться на Донбасс пока нельзя. Нужно территорию освободить.

Пошли бы добровольцем, если бы знали, что попадете в плен?

Не могу ответить. На тот момент я сказал, что готов умереть за Украину. Для меня это было очень важно. Сейчас одно знаю: надо идти до последнего. И говорить всем, писать в книжках, показывать в СМИ, что Россия – агрессор. Но мы победим!

Как думаете, вернетесь на Донбасс когда-либо?

Если местным придет понимание, что Россия – это не хорошо, тогда вернусь. Им внесли в мозг, что "Русский мир" – крутая штука. Им не доходит, что это манипуляция. Нам надо сбить информационную блокаду на Донецка. Это наша территория, украинская.

Верите, что это возможно?

Конечно! Сбить эту блокаду – и все! Не настолько они сильные!"