"Как складывается жизнь у людей, которые выехали из Луганска в 2014 году", - блогер

И, знаете, это еще одна причина, почему я стараюсь меньше говорить сейчас, превращаясь все больше в социопата и аутиста. Это политика, о которой я не хочу говорить ни с кем. Слушать я еще могу, но долго – увольте.

Да и вообще, я заметила такую тенденцию, о событиях 2014 года стараются говорить много или стараются не говорить совсем. Причем жертвами обстоятельств себя считают и те, кто уезжал, и те, кто провел то лето в Луганске. И тем, и другим, есть что рассказать, есть на что пожаловаться, что все охотно и делают, собираясь вместе. И еще это как два берега, которые никогда не пересекутся. И тем, и другим кажется, что хуже всего было именно у них, потому что, выехав, они терялись в неведении, а оставшись, голодали или жили в лишениях. Хотя лишения были, что у первых, что у вторых.

Мой приятель выехал в Одессу – подальше от войны. Перед этим долго думал, куда деть документы на квартиру. И оставил их у сына в его частном доме, в подвале, чуть прикопав, на случай мародеров. А потом Одесса и тот отдых затянулись до ноября. А у моего знакомого весь гардероб был – это белые брюки, шорты, панама и плавки. И возраст, знаете, уже не тот, чтобы наслаждаться жизнью в сезон дождей на курорте.

Когда было перемирие, они вернулись с женой поездом. В чужом плаще, нелепые с их чемоданом с панамками. А дом у сына с упавшей внутрь крышей!.. И стал мой знакомый откапывать свои документы уже в прямом смысле из-под обломков из того погреба. И когда он докопался до подвала, а потом уже до того угла, где прикапывал свою папку в пакете, оказалось, что мысль об эмиграция уже не абсурдная, а какая-то единственно правильная в их ситуации со всеми треволнениями.

Но в его случае все сложилось гладко – все выжили, выехали, нашли там работу, сняли жилье и никто сюда ни под каким предлогом и соусом возвращаться и не думает. Ни за что! А мой знакомый приезжает – счетчик на воду поменять, коммуналку оплатить, квартиры проведать и старых знакомых, съезжая на тему войны почти сразу же, так как сильнее в его жизни потрясений за всю жизнь не было и, дай Бог, не будет.

Еще приятель – врач. Тоже выехал на курорт. Белая кепка, льняные брюки. Ели шашлыки и за новостями на Донбассе наблюдали со своего курорта с телеэкрана. А городишка-то маленький, они какие-то очень приметные там оказались. А родня им лапшу вешает – кабинет здесь свой откроете, мы поможем, бизнес свой будет…

А вечером к ним постучали украинские военные. Невинная, вроде, беседа – кто вы, откуда, почему выехали из Луганска, надолго ли, с какой целью. А мой приятель после новостей да шашлыка, горячий стал. И стал на них прыгать со своих метра пятидесяти – где моя помощь беженца, где деньги, где поддержка нашей семье, что за вопросы?!

Военные офигели слегка от его прыжков и напора, а утром пришли с повесткой служить на сына. И после, уже к вечеру, у сына тоже случилась эмиграция. Обгоняя поезда и самолеты, мчался на землю обетованную.

А мой знакомый назад в Луганск. Тише воды и ниже травы. Молчит теперь о войне, отмалчивается. Свое он уже сказал."