"Когда смотрю на разбитые квартиры и дома, стараюсь не думать о людях, которые бросили все и уехали без вещей, без фотографий, дорогих сердцу мелочей", - Олександр Змеул

Про це йдеться в матеріалі видання "Цензор.НЕТ", передають Патріоти України. Далі - мовою оригіналу:

"34-й батальон прошел большой боевой путь. Он был создан из граждан, которые посчитали своим долгом защищать свою страну, хотя война была далеко от их домов. Приглашали пополнить ряды батальона, рассылая… эсэмэски. Тогда, в 2014 году, батальоны территориальной обороны формировались из офицеров запаса и самых обычных, далеких от армии мужчин. Пары недель подготовки хватало, чтоб подразделение отправлялось на восток и с ходу попадало в эпицентр событий. Так и 34-й батальон в начале лета 2014 года оказался под Горловкой. И с тех пор, где только не воевал. О его славных бойцах Цензор.НЕТ не так давно рассказывал. Это и Койот, и Вадим Балюк. Прошлым летом бойцов батальона российское телевидение назвало жертвоприносителями и придумали о них леденящую кровь легенду, которая только позабавила ребят и заставила действовать их в два раза активнее, уничтожая врага так, чтобы соответствовать пропагандистскому образу.

Александр стоял у истоков создания батальона. И прошел с ним весь путь, делая карьеру от командира взвода до командира роты. Буквально на днях он был назначен начальником штаба 42-го батальона родной 57-й бригады. Но сегодняшний день для него теперь навсегда значимый. Он, гражданский до войны человек, теперь не мыслит своей жизни без армии.

"В 2014 году передовая была везде"

– Когда началась первая волна мобилизации, я тут же уволился с завода, где работал после института, и пришел в военкомат, - говорит Александр Змеул, позывной Змей. - Решение пойти воевать принял, когда Россия начала отбирать Крым, вести агрессивную политику... У меня не было подготовки, я не служил в армии. Закончил только военную кафедру, когда учился в институте. Правда, после "военки" у меня возникло желание служить. Да еще фильмов насмотрелся типа "В зоне особого внимания". Романтика... Отец мой служил в ВДВ, брат - в 50-м центре спецподготовки Кировограда. Вот и у меня такие мысли появлялись. Но когда встал вопрос, куда реально идти, решил, что армия - это детские мечты, и пошел учиться на инженера.

После института я пытался пойти в армию, ездил по разным частям. Меня практически взяли в 25-ю бригаду, но из Киева пришел отказ. По секрету объяснили: в армии и так офицеров много, куда еще тебя брать? Это был 2012 год. А в 2014-м уже было без разницы, куда, кем и в какую часть идти. Сначала меня отправили служить в кировоградский военкомат, отдел территориальной обороны. Так я начал формировать наш батальон.

– Какие люди приходили?

– В 2014 году был такой колхоз! Людей бросало из крайности в крайность. Пришел майор Майстерюк. Он погиб в первом нашем бою. Командиром батальона стал Дмитрий Красильников. Отличный военный. Я видел много людей, которые вернулись в армию именно потому, что в страну пришла война.

Были и интересные кадры, которые не служили в армии вообще, не понимали о ней ничего. Был у нас яркий персонаж – непутевый человек, который за что не брался, все сыпалось у него из рук. Родители его - пророссийски настроенные. Он сказал им, что поехал на заработки, а сам пошел в батальон. Патриотизм в нем взял верх.

– Батальон быстро сформировался?

– 17-й создавался прямо на глазах. Неделя-две – и выехали на боевое слаживание под Крым. Две недели там провели – и на войну. 34-й батальон тоже быстро организовался. От приказа о его создании до боевого слаживания прошла буквально неделя. Еще полторы недели – боевое, подучились на полигонах. И все – готовы. Все делалось быстро. Люди же тогда шли!

– Что для тебя было самым сложным в той ситуации?

– Меня назначили в батальон командиром взвода. У меня в подчинении оказались 30 человек, их возрастной диапазон был от 18 до 56 лет. У каждого свои жизненные проблемы. Только несколько человек были контрактниками. Остальных выдернули из их привычной жизни, из семей и поставили в условия войны. Психологически было тяжело с ними работать.

Но во время обучения на полигонах такие люди быстро восстановили знания, полученные во время срочной службы когда-то, быстро учились новому. Хотя многому приходилось учиться и прямо в бою. Например, нам выдали автоматические гранатометы – АГСы. А как ими пользоваться никто не знал. Давай в интернете смотреть, что к чему, крутить его. И разобрались. Прямо в бою, по сути, учились стрелять из него. Крупнокалиберный пулемет тоже так же изучили.

– Когда появилось понимание, что вы попали на настоящую войну?

– Наверное, когда у нас случилась первая потеря. Это произошло на второй или третий день после того, как мы прибыли в зону АТО. Погиб Витя Бойко. Его везли через мой блокпост. Машина остановилась, мы все подошли по очереди, попрощались. Тогда и пришло понимание, что здесь люди умирают. Я знал Витю больше месяца, мы служили в одной роте...

– Расскажи о боевых задачах, которые вам приходилось выполнять.

– Тогда (в 2014 году - ред.) передовая была везде. Мы держали блокпосты. Причем не всегда сами знали местонахождение соседних. А где блокпосты противника, даже не догадывались. Взвод выводили на место, ставили задачу, и мы держали круговую оборону.

Местные села были еще целыми. Самое яркое впечатление у меня осталось от Красного Партизана, когда нас вдоль и поперек начали крыть "Градами". До этого нас обстреливали то из соседней посадки, то с машины. Мелочи... Когда смотрю на разбитые квартиры и дома, стараюсь не думать о людях, которые бросили все и уехали без вещей, без фотографий, дорогих сердцу мелочей. Так я стараюсь отстраняться от подобных эмоциональных моментов. Мне так проще.

По-серьезному война пошла, когда я попал на трассу Горловка-Ясиноватая в районе Красного Партизана. Нацгвардия с 93-й бригадой штурмовали Ясиноватую, а мы прикрывали их фланг. Тогда я увидел, что такое война, по-настоящему. На твоих глазах колонна техники уходит на штурм. Бах-бах-бах. И возвращается – вся побитая, взорванная, в полтора раза меньше численностью. Везут раненых…

"Мыслей уходить нет. Я себя на гражданке уже не вижу. Что я там буду делать?"

– Уже год подразделение находится в Песках. Поселок этот, когда-то очень богатый и красивый, полностью разбит… Его продолжают обстреливать, стирая с лица земли…

– До этого я был в разных местах. Где-то уже были развалины, где-то попали только в один дом. То же Зайцево я застал, когда село было целым, кое-где только дома были немного повреждены. А здесь мысль одна: вот тут была война!

– Чувство страха у тебя было?

– Первые дней десять летом 2014 года. Оно иногда приходит снова, когда обстановочка накаляется. Но у меня есть задача, я принимаю решение и все – забываю о страхе. Воевать – это работа, которую нужно делать.

Мой взвод всегда держит какую-то позицию, а я руковожу тем, что там происходит. Стараюсь контролировать ситуацию. При этом в 2014 году если отстрелял в общей сложности четыре магазина, то это максимум. Хотя стрелять приходилось много. Но я по большей части метался по опорнику, того на позицию выгоню, того в чувства приведу...

– Много ли бойцов осталось в подразделении с момента создания батальона?

– Их не много, но есть. Есть те, кто ушли, побыли дома и вернулись. Я знаю точно, если возобновятся активные наступательные действия, больше половины наших бойцов вернется. Многие, прослужив год, ушли из армии, потому что война стала на паузу. Но как только темп изменится, тут же мобилизуются.

– Какая, на твой взгляд, мотивация у тех, кто сейчас приходит в армию?

– Сейчас стало тяжелее. Контракты часто подписывают люди, которые не понимают, куда идут. Для них становится неожиданностью, что по тебе стреляют, что над головой свистят пули. И начинаются разговоры: я туда не пойду, я там копать не буду. Проблема в том, что гражданские, которые не были на войне, и знают о ней по фильмам и по телевизору, совершенно не представляют, что их ждет на самом деле. У меня вообще есть желание запретить показывать фильмы о войне. Они создают такую странную и страшную иллюзию нереальности. Человек, придя на войну, как Нео из "Матрицы", попадает в другую реальность. И у него шок: это совсем не так, как показывают по телевизору.

– Как твои родители относятся к тому, что ты пошел служить?

– С первого дня они поддерживают меня и понимают, почему я тут остаюсь. Они далеко не сразу узнали, что я нахожусь в АТО. Узнав это, потребовали, чтоб я регулярно им звонил.

– Впервые я увидел Змея на Ясиноватско-Енакиевском перекрестке, – говорит о своем бойце командир 34-го батальона. – Передо мной был совсем молодой пацан, который взял на себя командование ротой, потому что их ротный удрал. Уставший, серьезный… У него в распоряжении находилась всего одна ЗУшка. Чуть дальше стояла 93-я бригада. А враги были с трех сторон роты Змея. И постоянно подходили ближе и ближе. А он им не давал этого делать. И в дальнейшем держал все блокпосты, куда его отправляли с ротой, на совесть. Может, он грудью своей никого не защитил, но как командир вел себя всегда достойно и грамотно.

- На самом деле, когда я попал в батальон, сбылась моя детская мечта, - улыбается Змей. – Я не загадываю, насколько задержусь в армии. Пока служится – служу. Пока есть к чему стремиться, есть цели и задачи, буду их выполнять. Я до сих пор, считаю, что свое дело не сделал. Война же не закончилась, армию не возродили. Поэтому и мыслей уходить нет. Я себя на гражданке уже не вижу. Что я там буду делать? За годы войны я укоренился во всем этом.

Даже сейчас, когда мы вспоминаем места, где воевали, очень хочется проехаться по тем местам, откуда по мне стреляли, понять, где же они, зараза, сидели, откуда наблюдали за нами. Хочу увидеть, как все выглядит с той стороны. В интернете мы находим много видео того времени, изучаем его. Для меня все это очень важно и любопытно.

Недавно я проезжал через Дзержинск там, где уже все тихо, разобраны наши опорники, блокпосты. На их местах остались одни ямы. Было интересно. И я понял, что у меня возникает чувство ностальгии. А ведь когда-то мы там прятались от снайперов, ползали, лазали, копали. Я нашел яму, которую выкопал, чтобы спрятаться при артобстреле. Она не раз меня спасла.

– Почему тебе дали такой позывной – Змей?

– Меня так называют с детства. Это ж производная от фамилии Змеул. И в институте меня так же прозвали. Позывной появился у меня под Розовкой, где мы с Койотом держали один опорник. Когда решали, как будем общаться по рации, решили, что нужны позывные. И сказали друг другу, как нас называли друзья в детстве. Так что теперь я Змей, а мою фамилию мало кто и помнит."