"Лікарі виростили новий плечовий суглоб з моїх стовбурових клітин", - командир взводу 2-го батальйону 95-ї десантної бригади

Історію командира взводу 2-го батальйону 95-ї десантної бригади Сергія Білоуса розповіли "ФАКТИ", передають Патріоти України. Далі - мовою оригіналу:

"— Какие только методы лечения мне не предлагали! — говорит командир взвода 2-го батальона 95-й десантной бригады Сергей Билоус. — Сразу после ранения врачи собирались заменить мой поврежденный плечевой сустав искусственным. Затем, после многочисленных чисток раны, решили, что можно побороться за родной сустав, а «железо» поставить всегда успеют. Услышав эти слова, я обрадовался. Но выяснилось: чтобы заполнить отсутствующую часть сустава, понадобится взять определенный объем костной ткани с моих бедренных костей. К сожалению, ее недостаточно, и придется дополнительно «наскрести» ткани с костей голени. Такая операция была бы слишком травматичной. И тут я узнал о методике, которую используют в одной из киевских клиник и благодаря которой удалось помочь не одному раненому бойцу. Специалисты берут небольшое количество стволовых клеток, выращивают из них необходимую для замещения костную ткань, формируя элементы сустава. Да, на это требуется время, но я готов был ждать. Важным было то, что временно сустав скрепляют специальным костным цементом, благодаря чему можно начинать разрабатывать руку. За полгода я устал носиться со своей рукой, как с младенцем. У меня работала только кисть. Без движения рука начала усыхать, мышцы атрофировались.

— При тяжелых травмах и сложных ранениях мы достаточно часто используем клеточные технологии, — объясняет ортопед-травматолог высшей категории частной медицинской компании Владимир Оксимец. — Берем у пациента стволовые клетки и в лабораторных условиях «заставляем» их стать костными. Но чтобы восстановить Сергею плечевой сустав, понадобятся клетки трех видов. Сейчас их культивируем. Затем клетки высаживают на специальную костную основу, которую я выкраиваю, воссоздавая утраченный участок сустава. Клетки прорастают сквозь базу — и она «оживает». Тогда я пересаживаю ее пациенту. Эту биотехнологию использую с 2004 года. Результаты хорошие. С началом войны в рамках волонтерского проекта peopleprojekt мы подписали договор о сотрудничестве и обязались помочь восьмидесяти тяжело раненным ребятам. Многим уже восстановили дефекты костей. Сергею проведем операцию в январе-феврале. Я уверен, что его рука будет нормально работать.

Вскоре после того, как Сергею укрепили сустав с помощью медицинского цемента и разрешили снять приспособление, жестко фиксировавшее руку в неподвижном состоянии, мужчина отправился на реабилитацию на Азовское море.

— Когда избавился от «пулемета» (так я называл неуклюжую крепежную систему, в которой и ел, и спал, а в дверь проходил с трудом), сначала побаивался отводить руку, делать движения вперед-назад, — вспоминает Сергей. — Но в горячем источнике на Арабатской стрелке попытался грести обеими руками — и получилось. Сейчас раненая рука уже разгибается, сгибается, вот только не могу поднять ее достаточно высоко. Но врачи обещают, что после операции сустав будет, как новый.

Знаете, я ушел на войну добровольцем, когда дочке был годик. За три года службы повидал многое, сам оказывал помощь раненым. Делая это, думал, как буду реагировать, если беда случится со мной.

О том, как получил ранение, Сергей рассказывает подробно, потому что ни на секунду не терял сознание.

— Это произошло утром 11 мая, когда я обходил позиции, — говорит десантник. — Под Горловкой у меня было три наблюдательных пункта. Переходя видимый врагу участок, почувствовал толчок в плечо и от боли присел на одно колено. Рука онемела, но крови поначалу не было. Ребята сразу поняли, что я ранен, перетянули плечо жгутом. Я говорил бойцам, какие вещи положить в мой рюкзак, а сам все время думал: вот теперь ты и узнал, что чувствуют раненые. Когда меня везли по разбитой полевой дороге, нашу машину тряхнуло, из плеча хлынула кровь с пеной. Но фельдшер Ольга Сергеевна умело остановила кровотечение.

В Торецке Сергею сделали первую операцию, после которой бойца экстренно отправили в харьковский военный госпиталь, а оттуда — в киевский.

— Мне сделали компьютерную томографию, — продолжает Сергей. — Пуля раздробила треть головки сустава… На снимках было видно, что в ране много мелких отломков. Мне провели пять чисток подряд, ведь рана была грязной. Каждый раз врачи убирали омертвевшие ткани. Выполнили операцию, в ходе которой соединили поврежденные связки и мышцы. Волонтеры договорились о консультации в частной клинике, где мне сделали цифровой рентгеновский снимок и МРТ.

Специалисты увидели так называемый костный отек (воспалительный процесс), который грозит отмиранием тканей. В оставшейся части головки сустава обнаружили трещину. Было решено, что во время первой операции сделают ревизию ранения — посмотрят, все ли в порядке со сшитыми мышцами и сухожилиями, уберут отмирающие края сустава, а также возьмут костные клетки, чтобы вырастить материал для пересадки. Из специального цемента сформируют своего рода пломбу, которой временно закроют дефект сустава, и поставят специальную систему, чтобы остановить отек.

Беседа с врачами вселила уверенность. Кроме того, мне показали снимки пациентов, у которых уже применяли эту технологию. Только представьте: у человека нет большой берцовой кости, она практически полностью раздроблена. А через год уже выращена кость, человек опирается на ногу. Также во время консультации я познакомился с одним из пациентов клиники, которому пересаживали ткани, выращенные из его же клеток. Все прижилось.

В конце июля Сергею провели первое вмешательство. Если все обследования и консультация для бойца были бесплатными — их оплатили волонтеры организации peoplesprojekt, которая помогает раненым военным, то лечение обойдется в 399 тысяч гривен. Это стоимость годичного курса. На данный момент собрано почти триста тысяч гривен. Сбор средств продолжается на странице волонтерской организации в «Фейсбуке».

— До посещения украинской клиники я рассчитывал на помощь немецких специалистов, которые в очередной раз побывали в киевском военном госпитале и отобрали раненых для лечения в Германии, — говорит Сергей. — Но когда речь зашла о том, что надо выбирать между мной и 19-летним парнишкой, у которого нет 15 сантиметров сухожилия, я отказался в его пользу.

…Один из самых жутких боев, в который попал Сергей, произошел неподалеку от Донецкого аэропорта в начале октября 2014 года. В нем десантник проявил мужество и героизм, за которые был награжден негосударственной наградой «Народный Герой Украины».

— Это было 4 октября 2014 года, мы отправились захватывать позицию под Песками, которую позже назвали «Муравейник», — вспоминает Сергей. — За головным БТРом шли два танка, БТР, где находился я, и замыкающая колонну «броня» нашего батальона. Когда мы выехали на поле между посадками, по нам начали вести шквальный огонь. Мы видели, как в первый БТР, который шел впереди колонны, попала граната, машина загорелась… Оба танка начали крутить башнями — танкисты осматривали поле боя в узенькие бойницы. По нам летели гранаты, но, к счастью, не попадали. И тут вижу, прямо на нас бежит «сепар». Наводчик БТРа взял его на прицел. «Готов», — сказал мне. Оставалось дать команду «Огонь». Не знаю, как мне удалось рассмотреть желтый скотч на его рукаве — именно им мы обозначили себя перед выездом. «Это наши», — сказал наводчику. «Правосека» с позывным «Удав» сбросило взрывной волной с брони первого БТРа. Как он смог перебежать почти все поле — невозможно понять, ведь у него были прострелены обе ноги, почка, лопатка…

Мы продолжали стоять в поле, но я понимал, что нужно уходить. И тут выяснилось, что сломалась рулевая нашего БТРа. Мы с механиком подошли к другой боевой машине, чтобы за нами могли спрятаться бойцы. При этом я еще помогал пулеметчику — держал ленту с патронами: как только отпускал ее, пулемет тут же клинило… Из боя мы выходили наискосок по полю. У меня была одна мысль: вывести людей!

Я очень переживал за раненого. Его спасло то, что он сел, прижав к себе ноги, тем самым пережав сосуды, и кровотечение остановилось. Как только мы вернулись в Пески, сразу же отправили его в госпиталь. Увиделись мы с ним уже после моего ранения — он приходил проведать меня в госпитале.

Даже сейчас, несмотря на ранение, Сергей старается быть поближе к своим побратимам, которые находятся на линии огня. Буквально неделю назад он вернулся из зоны АТО, куда ездил на своей машине.

— Теперь я свободно кладу кисть на баранку, — объясняет Сергей. — И все это благодаря эффективному лечению.

— У Сергея дефект большого бугорка плеча, — объясняет Владимир Оксимец. — Пуля привела еще и к контузии костной ткани, из-за чего она погибла. При этом внешняя оболочка, «скорлупа» кости, которая входит в сустав, осталась. Сейчас мы заполнили ее сложнокомпонентным медицинским цементом, который применяется при эндопротезировании, и сформировали ложе, куда затем пересадим выращенную ткань.

Врач ведет меня в лабораторию, где выращивают клетки. В комнату, в которой стоит оборудование, разрешено входить только нескольким биологам. Все остальные могут «подсмотреть» за процессом через окно.

— Стволовые клетки мы взяли из красного костного мозга Сергея, — продолжает Владимир Михайлович. — Нам понадобилось всего пять миллилитров. Также взяли крошечный фрагмент малоберцовой кости — из нее выращиваем другой вид клеток, костный. Третий тип, который нам необходим, — сосудистые клетки. Все они культивируются в особенных условиях, после чего мы их помещаем на кусочек мертвой кости, которую я выкраиваю по форме дефекта. Затем ее стерилизуют. «Оживляем» кость клетками самого пациента. Они прорастают в кость, формируя костный блок. Затем я пересаживаю его пациенту. И в течение шести недель кость приживается. Сосудистые клетки внутри выстраивают микроциркуляцию крови, и пересаженная кость получает питание, врастает в организм.

Эту методику мы начали использовать в 2004 году в Институте ортопедии и травматологии Донецкого медуниверситета. Ее родоначальники — Владимир Климовицкий и Владислав Гринь. Первым пациентом, у которого мы применили биотехнологию, был мужчина, пострадавший в ДТП. У него два с половиной года не срасталась голень. Мы пересадили ему костный блок, и через три месяца мужчина ходил без костылей. Самым сложным тогда было полтора месяца ждать первый рентгеновский снимок. Мы не можем сделать его сразу после операции, потому что рентгеновские лучи останавливают процесс приживления. И все это время я постоянно думал: как же ведет себя пересаженная костная ткань, правильно ли мы все сделали. С облегчением вздохнул после контрольного снимка.

До войны, как правило, нам приходилось иметь дело с последствиями ДТП. Все случаи, при которых мы применяли нашу методику, были сложными. Например, человек, 20 (!) лет ходивший на костылях из-за того, что у него не срастались кости, смог снова сделать самостоятельные шаги через пять месяцев после применения биотехнологии. Опыта лечения боевых травм ни у кого из наших врачей не было. Но так как я учился в военно-медицинской академии в Питере, то не раз ассистировал хирургам, а затем и сам оперировал афганцев.

Занявшись новой клеточной методикой, мы выращивали ткани не только для людей, у которых не срастались кости, но и для пациентов, получивших ожоги большой поверхности тела. Наша лаборатория работала и развивалась. Когда начались боевые действия, я уехал из родного Донецка. К сожалению, оборудование для выращивания клеток вывезти не удалось. Но сама методика хранилась у меня в голове. А к тому времени клеточную лабораторию уже создали в частной медицинской компании. Так я оказался здесь. Увидев тяжелые ранения наших ребят, предложил руководителям клиники сотрудничество с волонтерским проектом, чтобы можно было эффективно помогать военным.

Работая с ранеными, приходится делать две, а то и три подготовительные операции: удалять отмершие участки, устранять воспаления и последствия контузий тканей, проводить пластику. При «мирной» травме обычно достаточно только одного такого вмешательства, а затем делается пересадка клеточного материала. Но с другой стороны, наш богатый арсенал позволяет использовать все возможные методики лечения.

Наиболее сложными оказались травмы пяток и локтей. У некоторых бойцов эти части тела просто отсутствуют. Нужно искать нестандартные решения этих проблем. Меня иногда спрашивают: мол, не проще ли заменить поврежденный сустав искусственным? Да и времени на лечение понадобится меньше. Но кость не сращивается с металлом. И со временем ножка сустава все равно разбалтывается, через пять—семь лет его приходится менять, особенно у молодых, ведущих активный образ жизни людей. Ничего лучше своих костей и тканей нет. Во всем мире травматологи стремятся избегать протезирования. Искусственные протезы ставят только тогда, когда иначе нельзя. Вот и в случае с Сергеем мы стараемся спасти его родной сустав. Уверен, у нас это получится.

P. S. Для тех, кто хотел бы поддержать десантника и помочь ему собрать недостающую часть суммы для лечения, публикуем счет в «ПриватБанке»: 4149 4378 6645 0859. Он открыт на имя Сергея Билоуса."