"Он приехал в Киев на Майдан 19-го вечером и пробыл там всего несколько часов...": Герой України Владислав Зубенко - лицар Небесної сотні у срібних обладунках (фото)

"Портрет Владислава Зубенко зустрічає всіх, хто приходить на 13-е харківське кладовищі. Юне обличчя уважно дивиться через прути огорожі", - йдеться в матеріалі видання "Цензор.НЕТ", передають Патріоти України. Далі - мовою оригіналу:

"Невозможно не обратить внимание на фотографию молодого человека в… рыцарских латах. Именно этот снимок нанесен на черную мраморную плиту памятника. Двумя руками Владислав сжимает меч. В феврале 2014 года ему было 22 года. Он приехал в Киев на Майдан 19-го вечером, и пробыл там всего несколько часов. 20-го утром он был ранен… Как оказалось позже, смертельно…

Отец Владислава Виталий Владимирович достойно живет со своим горем. Мы беседовали с ним в квартире, которую он получил после гибели сына. Мужчина делает в ней ремонт своими руками.

И хотя стены еще голые, а полы не настелены, видно, что здесь будет уютно и красиво. Здесь нет ни одной фотографии Владислава, отец не носит с собой ничего, связанного с сыном. Разве что в петлице пиджака – значок "Небесная сотня"… "Снимки есть в доме моих родителей, где мы жили с сыном, - говорит отец. – Мне тяжело постоянно видеть его лицо. К этому горю привыкнуть невозможно, время не лечит"…

"МАШИНА ОСТАНАВЛИВАЕТСЯ, ТУТ ЖЕ ВЗЛЕТАЕТ ВОРОН И НАЧИНАЕТ КРУЖИТЬ НАД НАМИ… ТАКОЕ СОСТОЯНИЕ МЕНЯ НАКРЫЛО… ПОНЯЛ – ВСЕ! СЫН УМЕР"

- Когда сын собирался ехать на Майдан, я ему помогал, не спорил, если бы начал останавливать, запрещать, мы бы только поскандалили, и он все равно уехал бы, но в каком настроении? - рассказывает Виталий Зубенко. – Поэтому я переступил через свои эмоции и постарался давать дельные советы. У сына была военная форма – во время учебы в университете он занимался на военной кафедре. Так я ему сказал, что не нужно ее брать, чтобы не к чему было придраться. Поэтому он взял спортивный комбинезон. Ни у кого из его знакомых не было каски - ни строительной, ни мотоциклетной. Владислав с дедушкой даже на чердак залезли в поисках какой-нибудь каски. Не нашли… Говорят, что сын приехал на Майдан с рыцарскими латами вместо бронежилета. На самом деле было не так. Он взял только металлические наколенники. Остальное оставил дома. Именно по этим наколенникам я опознал сына на видео с Институтской, которое выложили уже после его смерти.

После этих слов отец долго молчит, смотрит в одну точку. А потом продолжает:

- Это было впечатляюще. На видео четко был виден момент, когда пуля входит в тело моего сына… На тех кадрах Владислав не был идентифицирован. Я сообщил, где он, и его подписали. Это было важно для следствия.

- Помните, с какими чувствами смотрели это видео в первый раз?

- Я искал и просматривал все видео с Институтской, - отвечает Виталий. – Мне важно было увидеть, где и как был ранен мой сын. И таким образом помочь следствию наказать тех, кто стрелял и тех, кто отдавал приказ стрелять в митингующих.

- Почему Владислав решил ехать в столицу?

- Мы все следили за происходившим на Майдане, а сын еще и регулярно бывал в центре Харькова, на нашем городском Майдане, - отвечает отец. – Но в середине февраля стало ясно, что ситуация накаляется. Тогда он и сказал, что нужно ехать в Киев. Мол, Харьков ничего не решает. 18 февраля Владислав выехал с другими ребятами машиной. На следующий день утром отзвонился, сказал, что на месте, что они отдохнут и будут пробиваться на Майдан. Непонятно же было, что там на подходах… Во второй половине дня они уже были на Майдане, зарегистрировались в какой-то сотне и пошли отдыхать. Я всю ночь смотрел телевизор, переживал, что там происходит. В два-три часа ночи штурм Майдана прекратился. Я подумал: слава Богу, моего сына там не было. Я ж думал, что войска оттянули, давление снизилось. После этого заснул. Предчувствий у меня никаких не было… Совсем.

Проснулся часов в девять. Сразу же включил телевизор. А там… Стрельба на Институтской. Я сразу же начал звонить Владиславу. Раз за разом. Он не брал трубку. На какой-то уже бессчетный раз мне кто-то ответил: ваш сын ранен, назвали номер больницы, куда сына отвезли. Я тут же выехал в Киев.

Первый же вопрос, который задал врачу: насколько серьезно Владислав ранен? Мне объяснили, что пришлось удалить часть печени, задета почка. Насколько все это опасно? -уточнял я. Врач поинтересовался: вы курите? Да. Вот если бы курил и ваш сын, у него именно столько этих органов могло пострадать от плохой привычки.

Знаете, тогда я на сто процентов был уверен, что сын выживет. Это даже не оговаривалось, даже вопрос такой не задавал врачам. Знал: будет жить!

Мне разрешили заходить в реанимацию. Сын пришел в себя после операции. Я ему рассказал последние новости, что Янык сбежал. Сказал: вы победили. Он улыбнулся, сжал мою руку.

А через несколько дней поздно вечером, когда я уже ушел из больницы, мне позвонил врач и сказал, что началось обострение. Оказалось, убрали не все поврежденные ткани, возобновился воспалительный процесс. Срочно вызвали профессора. Владислава ввели в медицинскую кому. И вот тогда я понял, что больше уже ничего изменить нельзя, на небесах принято решение… Не знаю, почему так подумал, но это было четко и ясно…

Не знаю, как умудрился пропустить два телефонных звонка. Но когда перезвонил, мне сказали, что сына перевозят в Институт сердца. Я поймал такси и помчался следом. Помню, машина останавливается, тут же взлетает ворон и начинает кружить над нами… Такое состояние меня накрыло… Понял – все! Влад умер… Так мне врачи и сказали. Что происходило дальше – не понимал…

- С тех пор вы не грызете себя, что нужно было сына остановить любой ценой…

- Я бы не смог этого сделать. Но знаете, мало кому в двадцать лет удается войти в историю. Мой Владислав сделал больший вклад в историю нашей страны, чем многие семидесятилетние. Бог его вознаградил. Его жизнь, хоть и короткая, прошла не зря. Я однозначно всегда горжусь сыном. Ведь он не просто в то утро 20 февраля шел по Институтской. В тот момент, когда его ранило, он прикрывал щитом другого человека, которого несли на носилках. Скорее всего, тот уже был мертв, но они могли этого не знать. На видео есть момент, когда несут уже моего сына. Очень жаль, что на суде показали видео, на котором не виден момент ранения Владислава и его падение на асфальт. Но есть запись, когда его уже несут раненного. Правда, какие б кадры ни показали, это ничего уже не изменит…

- Известно, пуля какого калибра ранила Владислава?

- Да. 5.45. Их использовали "беркутовцы", которые тогда стреляли по митингующим.

"ВЛАДИСЛАВ ВНУТРЕННЕ ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ РЫЦАРЕМ"

- Когда ваш сын занялся реконструкцией рыцарских боев? Почему именно такое увлечение?

- Даже не знаю, с чего это началось. Но он увлекся реконструкциями еще в 2010-2011 годах. У него в душе все это было. Хотя он по своим габаритам в рыцари не подходил – был мельче всех остальных в клубе "Князь". Там парни были выше, мощнее. Но Владиславу все это так нравилось, что он даже выступал в поединках. Настоял и выступал. Он просто внутренне чувствовал себя рыцарем. Латы, все эти атрибуты рыцарей ребята делали в мастерской себе сами, подгоняли. Сыну нравилось все это мне показывать. Было видно, что он искренне увлечен.

На реконструкцию рыцарских боев куда только сын ни ездил. И на Западную Украину, и в Польшу. Турниры устраивались на территории старинных замков. В интернете есть видео таких соревнований с участием Владислава.

- Когда у Владислава прорезалось чувство справедливости, которое заставило его выходить на Майдан в Харькове, поехать в Киев?

- Думаю, еще во время учебы в институте. Когда Владислав заканчивал школу, мы никак не могли решить, где же ему учиться дальше. На старый Новый год были в гостях у крестного сына. И там приняли решение идти на железную дорогу. Это одно из самых стабильных мест в стране. Школу сын закончил с золотой медалью, поэтому в харьковскую железнодорожную академию поступил легко. Во время учебы сын понял, что хочет преподавать. Академию он закончил с красным дипломом. И когда сказал преподавателям, что хотел бы учиться дальше в аспирантуре, ему ответили прямо: все места уже распределены. Это его сильно подломило. Владислав бы понял, если бы его не взяли из-за проблем с учебой. Но ведь здесь все решил блат… Это было первое тяжелое столкновение с несправедливостью. Тогда сын начал искать работу и устроился контролером на турникете на станции Лосева. Это Владислав воспринял нормально, говорил, что это первый шаг в карьере.

Сын быстро впитывал все новое, был любопытным. Правда, домашние задания делал класса до пятого-шестого, а затем со всем справлялся в классе. Все у него получалось. Участвовал во всех олимпиадах, приносил школе награды.

А воспитывал я сыновей с детства так, что они знали – принимать решения нужно самим. Это в школе давало о себе знать. И Владислава, и Тихона преподаватели называли своенравными и честолюбивыми. При этом старший сын всегда представлял школу.

В интернете есть видео выступления Владислава на харьковском Майдане. Он произнес такие слова: "Ви повинні не забувати, щоб змінити весь світ, треба починати з себе, треба вдосконалюватись, ставати розумнішими, читати хороші добрі книжки! Займатися спортом, єдиноборствами. Використовуйте цей запал Майдану, щоб стати кращими, достойними нашої країни, сильними, розумними і чесними. Слава Україні!"

- Когда в академии Владислав жестко столкнулся с системой, он еще и мою жизнь проанализировал, - продолжает Виталий. - Так однажды мне и сказал: "Ты много работал, честно, а результат какой? Толком ничего не заработал, тебя уволили, денег особо нет, потому что всегда работал на кого-то. Так быть не должно. Нужно ломать такую систему".

- Вас не обидели такие резкие заявления сына?

- Нисколько. Наоборот, стало радостно, что он все это понял в юном возрасте. Это давало надежду, что он сможет добиться гораздо большего, чем я.

А еще сын начал говорить по-украински, хотя дома мы всегда общались на русском. Но во время Майдана он познакомился с девочкой, и я слышал, что по телефону он говорил с ней на украинском. И затем стал все больше говорить именно на государственном языке.

"БЫВАЕТ, ЕДУ В АВТОБУСЕ И ВДРУГ КАК БУДТО ВИЖУ СЫНА. А ЭТО ПРОСТО ПАРЕНЬ ПОХОЖИЙ…"

Отец Владислава выступал в суде по делу расстрела майдановцев, который уже полтора года идет в Киеве. Во время памятных дней с другими родными погибших ребят встречается с президентом страны, генеральным прокурором, всеми, от кого зависит выяснение правды.

- Я хочу видеть и знать, что все делается правильно, - говорит отец. – Правда, у каждого из нас свои представления о правильности. Луценко ( Генпрокурор Юрий Луценко. - Ред.) по-своему видит судебный процесс, Горбатюк (Сергей Горбатюк – начальник Департамента специальных расследований ГПУ, - Ред.) по-своему… И я не могу сказать, кто из них прав. Каждый по-своему. Но в данный момент я хочу дождаться и услышать приговор "беркутовцам", которые проходят по делу и находятся в тюрьме. Когда это произойдет, когда мы услышим приговор, это станет базой для следующего шага и предъявления обвинений их командирам, а затем и высшим руководителям. По большому счету мне не нужны "беркутовцы", я хочу, чтобы была наказана верхушка страны, люди, которые отдавали приказы расстреливать наших детей. Но без процесса над исполнителями приказов невозможно добиться справедливости на более высоком уровне.

Когда говорят о том, что процесс затягивается, что время идет, а так никто и не наказан, я не верю, что теперешнее руководство страны и все политические силы могут пойти на то, чтобы слить всю эту ситуацию. Это уже невозможно. Если же такое произойдет, тогда точно будет третий Майдан. Кто конкретно виноват в гибели моего сына? Система, которую он долбал. И злюсь я именно на ту государственную машину.

- Я до сих пор не верю, что Владислава нет, - смотрит сквозь меня отец. – Бывает, еду в автобусе и вдруг как будто вижу сына. А это просто парень похожий… Я поэтому убрал с видных мест вещи и снимки сына. Очень больно постоянно смотреть на них. Часто ли езжу на кладбище? Даже не знаю. Несколько раз в месяц бываю…

Рыцарские латы Владислава и некоторые его вещи мы отдали в Исторический музей Харькова, кое-что будет и в киевском музее. Сейчас понимаю, что мы сделали ошибку. Не нужно было класть флаг Украины в гроб сыну, нужно было его сохранить. Когда Владислава ранили, у него в комбинезоне был флаг, его полностью залило кровью. Вот его мы и положили в гроб вместе с мечом. По рыцарским традициям хоронили именно так… В моем сыне одновременно уживались смелость, стойкость, жесткость и романтичность, возвышенность какая-то…

Недавно в Харькове разразился скандал из-за переименования одной из улиц в честь 15-летнего Даниила Дидыка, погибшего во время марша единства. Так вот я считаю, что этого нужно добиваться. Родные не должны останавливаться. Не раз у меня опускались руки, когда я это делал. Но теперь школа, в которой учился Владислав, носит его имя, есть в Харькове улица его имени. И когда мне отказывали или пытались объяснить, насколько сложно этого добиться, я вспоминал своего сына. Он же не развернулся, не сбежал с Институтской. Так и я не имел права остановиться. И лично для меня важно видеть, что и другие родители добиваются этого. Так мы сохраним память о наших замечательных детях.

Родным Даниила Дидыка нужно помнить: это Харьков! Сложный город. Чтобы добиться своего, нужно всех долбить, заставлять. Мне же даже угрожали, что окна побьют за мою активность. Но после гибели сына мне терять нечего. Да и такая работа, желание сделать все ради памяти Владислава, не дали мне сойти с ума. Я постоянно был занят. А вот бабушка Владислава через полгода после его гибели умерла…

Лечит ли время? Нет. Боль становится разной. Но никуда не исчезает."