"Тяготы и лишения службы": У новій патрульної поліції залишаються ті, хто приймає "старі" правила гри

"Мені було важко всім пояснити, що в кінцевому підсумку старання поліцейських нівелюються тими, хто стоїть на наступному ступені: слідчими, прокурорами, суддями," - розповідає нині безробітна колишній інспектор патрульної служби Ганна Черняк.

Патріоти України наводять текст мовою оригіналу:

"Чтобы попасть на службу в новую полицию, 28-летняя полтавчанка Анна Черняк — умная, симпатичная и амбициозная девушка — выдержала невероятно высокий конкурс. В Полтаве на одно место изначально претендовали порядка 50 человек. Она гордилась собой и была полна решимости. Но прошло всего полтора года, и ее пыл поостыл. Более месяца назад Аня написала рапорт на увольнение. Кроме нее, в апреле еще пять человек из ее подразделения уволились по собственному желанию. За один лишь месяц…

Бывшая инспектор патрульной службы, которая остается пока официально безработной, согласилась рассказать «ФАКТАМ» о полицейской системе изнутри.

— Я закончила Киевский национальный лингвистический университет, по образованию переводчик с английского языка, — рассказывает Анна Черняк. — Работа мне очень нравилась. Но когда начался Майдан, поняла, что не смогу оставаться сторонним участником революционных преобразований. Перевелась на полставки и занялась волонтерской деятельностью. Когда началась война на Донбассе, несколько месяцев с другими добровольцами отправляла туда гуманитарные грузы. А потом объявили о реформе в правоохранительных органах. Мне казалось, что это как раз та сфера, где я могу быть наиболее полезна новой Украине. Поэтому 15 сентября 2015 года, празднично одетая, пошла в областное управление милиции заполнять анкету.

— Как родители восприняли ваш выбор?

— Они всегда верили в меня. Откровенно сказать, я сомневалась в своих возможностях, а мама твердила: «Ты пройдешь!» Друзья тоже очень поддерживали. То, что я иду работать в новую полицию, никого, кто знал мои взгляды, не удивляло.

— В чем состояли сложности при отборе кандидатур?

— Во-первых, нужно было подготовить себя физически. Поэтому я записалась в спортзал, хотя раньше никогда туда не ходила. До изнеможения занималась на тренажерах, отжималась, бегала и в дождь, и в холод.

Смотрела фильмы о работе полицейских (хотя кино и действительность это, как говорят одесситы, две большие разницы). Готовилась к психологическим тестам. Люди, которые их уже прошли, предупреждали, что вопросы не всегда удобные, но на них нужно отвечать откровенно, поскольку они повторяются в различных формулировках и в ответах можно запутаться. Я была честной. В результате меня взяли в новую полицию.

— Но, вероятно, туда попали люди и с другими взглядами…

— Увы. Во время обучения нам часто повторяли: «Вы — сервисная служба, ваша задача — помогать людям». Не всем, кто пришел в новую полицию, нравилась эта концепция. Бывшие милиционеры, например, пришли в новую структуру с ментовским мышлением. Они расценивают полицию все же как карательный орган и не всегда работают на доверие людей. Вспоминаю случай, когда мы с молодым напарником, бывшим сотрудником милиции, выезжали на бытовой скандал. Мужчина пожаловался на соседей сверху. Там, оказалось, гуляли свадьбу: компания навеселе включила музыку на всю громкость. А время позднее… Мы с коллегой едва достучались в дверь. Попросили вести себя тише. Хозяева пообещали. Но стоило нам спуститься с пятого этажа, как музыку снова врубили на полную мощность. «Надо возвращаться, мы должны решить этот вопрос до конца!» — сказала я своему напарнику. «Аня, ну мы же свою функцию выполнили, уезжаем», — не согласился он. Однако я его переубедила. Конечно, гости свадьбы встретили нас уже не так дружелюбно. Разговор состоялся на повышенных тонах, едва не дошло до драки. Нам довелось даже подмогу вызывать. Зато все, что от нас зависело для наведения порядка, мы сделали.

— Аня, вам пытались давать взятки?

— Конечно, предлагали «договориться», и не раз. Особенно участники дорожного движения. Но с моим экипажем такое не проходило. Мы составляли нужные материалы, документы передавали в суд. Хотя, к сожалению, правонарушители нам часто открыто говорили: «Ладно, в суде все решим». И в такие минуты действительно опускались руки. Ибо перезагрузки требует вся правоохранительная система. Что толку с того, что полицейские задерживают правонарушителей, а судьи их отпускают? А иногда и до судов не доходит. От коллег слышала, как они доставили в участок хулигана, сломавшего в уличной драке ногу своему оппоненту. Но пришел следователь и дебошира отпустил — на том «основании», что у них нашелся общий знакомый. И каждый полицейский может вспомнить массу таких примеров.

Или вот другой случай. Однажды ночью в районе маслоэкстракционного завода мы с напарником подъехали к стоящим на дороге двум фурам, ожидавшим своей разгрузки. Через пару часов на линии должны были появиться троллейбусы, и грузовики однозначно создали бы проблемы для движения городского транспорта. Попросили водителей отъехать в другое место. Но один из шоферов предложил нам «сделку»: «Ребята, ну давайте… без протокола». Он действовал так уверенно и нахально, что я поняла: мужчина уже не первый раз откупается от моих коллег, для него это, видимо, было привычным делом. Мы вынесли ему постановление за нарушение правил парковки, объяснили его права и предупредили о криминальной ответственности за подкуп полицейского.

— Ваши коллеги Дмитрий Штангей и Александр Остапенко за нарушение правил парковки автомобиля не побоялись задержать даже председателя Октябрьского районного суда Полтавы Александра Струкова. А он подал на них в суд.

— Конечно, доставлять в участок человека, имеющего судейский иммунитет, они не имели права. Но ведь ребята не знали, кто перед ними, на лбу же не написано, что это судья. Если бы Струков предъявил удостоверение личности, чего он не сделал, полицейские выписали бы только постановление за нарушение Правил дорожного движения, как и любому другому нарушителю. Полтавский районный суд действия правоохранителей признал неправомочными, зато Харьковский апелляционный административный суд их оправ­дал. Справедливость, в конце концов, восторжествовала. Ребята продолжают работать дальше. Кстати, с Димой мы были в одном экипаже. История показательная, хотя никто и не говорил, что новое государство будет легко постро­ить.

— Решение оставить полицию обдумывали долго?

— Негатив накапливался постепенно. Первым тревожным сигналом стало изменение графика работы, который был утвержден в Киеве. С нами никто не посоветовался, не спросил, будет ли это лучше. Стало хуже. Поначалу после дневного 12-часового дежурства нам давали выходной, потом работали ночью и сутки отдыхали. Но кому-то этот график не понравился, и полицию перевели на однодневку, практически лишив инспекторов свободного времени.

Я думаю, человек не может полноценно работать, если он хронически не высыпается. Иногда приходилось возвращаться домой довольно поздно, а в шесть утра уже нужно быть снова на дежурстве. Я, как и мои коллеги, от переутомления перестала «видеть» нарушителей, не могла сосредоточиться на бытовых конфликтах, куда полицию в основном и вызывают. Особенно тяжело давались ночные смены. Чтобы не уснуть, мы литрами пили кока-колу и кофе, выходили из машин на «пробежку»… В какой-то момент я вдруг осознала, что работаю лишь ради зарплаты, не получая от этого удовольствия. А это противоречит моим жизненным принципам.

Но больше всего меня подкосила отставка главы Нацполиции Хатии Деканоидзе в ноябре прошлого года. Хатия защищала реформу, она была неудобна для многих. Ее турнули, как я понимаю, поскольку она была несговорчивым человеком. Тогда я сказала родителям, что пошел обратный отсчет моей работы в полиции.

— Последней каплей для вас, как я знаю, стали кровавые события 6 апреля в Полтаве, развернувшиеся возле арки многоэтажного дома на улице Соборности, которую с разрешения городских властей пытался «прихватизировать» местный бизнесмен.

— В тот день произошло противостояние между простыми людьми, защищавшими свое право пользоваться аркой, и теми, кто хотел забрать эти несколько квадратных метров себе, приспособив их под кафе. У меня был выходной, но я как простой житель Полтавы пришла на акцию, организованную активистами. Меня поразил момент, когда мужчины из числа собравшихся начали сносить металлические ворота, за которыми спрятались строители кафе. Требовался электрический удлинитель — подключить болгарку. И вдруг этот шнур спускает из окна бабушка, живущая на третьем этаже над аркой. Народ зааплодировал. Люди таким образом показывали, на чьей они стороне.

Одним из тех, кто проявил тогда свою гражданскую позицию, был мой бывший коллега, заместитель командира батальона Павел Пипенко. Он как настоящий патрульный находился в гуще людей, можно сказать, между молотом и наковальней, до последнего пытаясь не допустить кровопролития. Во время потасовки Павел получил черепно-мозговую травму и перелом костей носа, пару месяцев после этого восстанавливался. А в это же время сотрудники районного отдела стояли за углом, наблюдая за происходящим и покуривая сигареты. Увы, полиция города до сих пор не определилась, кого она защищает — простых людей или тех, у кого много денег. Власть ее просто использует.

— Аня, но уйти из полицейской системы, ничего в ней не изменив, — значит, разочароваться в Революции достоинства и признать свое поражение? Понимаю, пафосно звучит. Хотя, наверное, вы не раз слышали подобные слова от своих родных и друзей.

— Я всем пытаюсь доказать, что каждый может на своем месте работать честно и что-то изменить к лучшему в нашем коррумпированном государстве. Но мне тяжело всем объяснить, что в конечном итоге старания полицейских нивелируются теми, кто стоит на следующей ступени: следователями, прокурорами, судьями. А еще — несовершенством законодательной базы… Кстати, в украинских законах столько крючков, за которые можно зацепить «рьяного» полицейского и привлечь его к ответственности, что многие сознательно обходят скользкие места в ущерб справедливости. Поэтому в новой патрульной полиции остаются в большинстве те, кто принимает правила игры, выработанные старой системой. Это обидно.

Но Майдан поменял многих. И мой уход из полиции вовсе не означает капитуляцию перед обстоятельствами. Страна требует развития по многим направлениям, и у меня уже появились конкретные планы на будущее.