"Это будет очень сложный и болезненный процесс": Відомий російський журналіст про перспективи повернення Криму і майбутнє Донбасу

"Я вам нагадаю, де взялися російськомовні кримчани. Кримських татар виселили в 1944 році, а в їхні будинки поселили енкаведистів, що вислужилися", - кричав тоді Орхан.

Нещодавно Орхан Джемаль приїжджав ненадовго в Україну. "Цензор.НЕТ" скористався цим, щоб поспілкуватись про те, чи здався Кавказ Путіну, про переслідування в Криму і майбутнє Росії, - передають Патріоти України. Далі - мовою оригіналу:

"МУСУЛЬМАНСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ РОССИИ ВЫКИДЫВАЮТ НА ОБОЧИНУ ОБЩЕСТВА"

- Как по-вашему, сильнее репрессии в Крыму или на Кавказе?

- Что значит "сильнее"? Если мы оцениваем по объему, конечно, кавказские репрессии несопоставимы. За три года разгула чекизма в Крыму они перебили людей меньше, чем на Кавказе убивают за месяц сейчас. Я уже не говорю о нулевых годах. В этом смысле, конечно, сильнее репрессии. Но дело в том, что на Кавказе эта ситуация постепенно развивалась, общество как-то приспосабливалось. Иногда даже представители власти поддерживали компромиссные формы. Были такие люди в северокавказских республиках, которые не хотели лить кровь. Может быть, они не очень любили своих оппонентов, но были все-таки склонны к договору. Например, Магомедсалам Магомедов, глава республики Дагестан - наиболее яркий представитель такого типа политиков. А на крымских татар репрессии обрушились неожиданно. Если по числу, статистически смотреть, то на Кавказе количество больше, если говорить о шоке пережитом, то в Крыму было острее.

- Скажите, Кавказ, уже сдался? Смирился?

- Нет, конечно. Давайте говорить о фактах. Сколько ментов убивают на Кавказе в рамках сопротивления? А сколько их убивают в Крыму?

- В Крыму не убивали, да.

- Я бы не стал говорить, что Кавказ смирился. Просто там война, которая идет с 95-го года, больше 20 лет.

- А почему, кстати, в Крыму нет такого сопротивления, как на Кавказе?

- Это сложный вопрос. Ситуация на Кавказе эволюционировала. Параллельно эволюционировала ситуация и в большой России. Я напоминаю, что тот первый период кавказской войны, т.н. первой чеченской, ее вообще чеченцы выиграли. Они победили огромную страну с ядерным оружием, которая подписала с ними Хасавюртовский договор (Соглашения, подписанные 31 августа 1996 года между РФ и самопровозглашенной Ичкерией, которые предполагали вывод из Чечни российских войск и отсрочка решения вопроса о статусе республики до 2001 года, - ред.). Да, это, может быть, половинчатая была победа, но это была победа. Почему это удалось? Потому что власть на тот момент в России была слабой, она была непопулярной. Огромное количество обычных русских людей ненавидело Ельцина (Борис Ельцин, президент РФ с 1991 по 1999, - ред.) и сочувствовало Дудаеву (Джохар Дудаев, президент самопровозглашенной Ичкерии с 1991 по 1996, - ред.). Более того, представитель “квасного патриотизма” генерал Козицын, которого вы прекрасно знаете по Луганску, тогда подписывал с Джохаром Дудаевым договор о вечном мире чеченцев и казаков. Т.е. была совершенно другая ситуация. Она развивалась, менялась. Более того, на определенном этапе сами спецслужбы стимулировали протест, использовали партизанские группировки. Например, в Дагестане есть очень многие доказательства, что убийства милиционеров партизанам заказывали и даже проплачивали коллеги этих милиционеров, которые решали свои кадровые вопросы. Ничего нового в этом нет. Все то же самое было в Российской империи, когда третье охранной отделение манипулировало эсеровским террором.

- Одного не пойму - почему тогда такой высокий процент голосования на Кавказе за Путина?

- При Путине голосование стало бессмысленным. Это стало некоторым ритуалом, который нужно соблюдать. И все. Смысла политического в нем нет. Все это происходило под мантру, что сильно фальсифицировать выборы нельзя. А я никогда не понимал, почему. Выходит глава избиркома и объявляет цифру - это и есть официальная правда. Никакой другой правды нет. Понятно, что в некоторых местах на улицы могут выйти люди, но не на Кавказе. На Кавказе таких людей просто снесут из крупнокалиберных пулеметов.

- Т.е. вы утверждаете, что на Кавказе результаты голосования сфальсифицированы?

- Они не сфальсифицированы. Человек абсолютно честно ставит галочку туда, куда нужно. Просто он знает, что ему в затылок смотрит Калашников. Это силовая система. Все основано на насилии.

- Не понимаю. Человек же заходит один в кабинку для голосования.

-Да. А потом главу района или главу села, который неплохой мужик, который где-то отмазывал, чем-то помогал, который дальний родственник и вообще-то свой, вот этого главу села возьмут и превратят его почки в ливер отбивной. И скажите, пожалуйста, вы готовы жертвовать непосторонним человеком ради галочки, которая в принципе ничего не изменит?...

- Довольно часто я слышу размышления о том, что преемником Путина, например, может стать глава Чечни Рамзан Кадыров. Вы вообще верите в то, что преемником Путина может в принципе стать мусульманин?

- Нет, конечно, я не верю, что Кадыров может стать преемником Путина. Ведь Путин – это главный стержень Кадырова, это основная его поддержка. Не будет Путина, у Кадырова начнутся большие проблемы. И я не верю, что преемником Путина может стать какой-то мусульманин, например, татарин. Просто не верю.

- Коль коснулись татар, помню новость из Татарстана об отмене обязательного изучения татарского языка в школах, об усилении русского языка. Это может, по вашему мнению, породить какие-то сепаратистские настроения в регионе?

- Честно говоря, думаю, что нет. Я не татарин, но мне за татар очень обидно. И я полагаю, что это все-таки будет проглочено. Понимаете, в чем штука-то? Русские много лет учили татарский язык в школах, но не выучивали его, чтобы общаться на нем, знать. Но по крайней мере, русская продавщица могла понять, о чем ее попросил на татарском покупатель. В этих объемах многие знали татарский язык. Татарский язык - проблемный в Татарстане, потому что язык жив, пока на нем создаются какой-то интеллектуальный продукт, пока на этом языке общаются. Есть второй вариант. Допустим, если у общества есть лифты социальные, то язык нижнего пласта по мере возрастания этих людей будет проникать вверх-вверх-вверх. И если складывается национальная элита, то логично в рамках этой элиты знать этот язык. Татары были подвергнуты жесткой ассимиляции. И сейчас хорошо владеют татарским языком рафинированные интеллигенты, которые освоили его из принципа, из такого протестного национализма. Если бы не этот момент, язык бы продолжал звучать. Но проблема заключается в следующем. Когда Ельцин в начале 90-х годов говорил: берите суверенитета сколько хотите, это можно перевести очень простым способом: “Ребята, у нас в прошлом были всякие вещи. Мы взяли Казань, мы взяли Астрахань, мы очень жестко вас прессанули, но мы то все оставляем в прошлом. Сейчас мы вместе не оттого, что мы вас завоевали, а потому что нам это удобно по культурным, экономическим, социальным и прочим резонам. Мы договариваемся с вами о том, как будем жить вместе". Прошло энное количество лет и Владимир Владимирович Путин, выбросив татарский язык, как обязательный для изучения, сказал прямо обратную вещь: “Ребята, вы с нами, потому что мы вас завоевали, мы - империя, а вы – колонизированный народ. И плясать вы будете под нашу дудку так, как мы захотим”.

- К вопросу о мусульманском населении РФ. Его все больше. По вашему мнению, Россия может стать в будущем мусульманским государством?

- Если мы будем мерять на 300 лет, может быть, и может. Если на 30 – скорее всего, нет. Проблема же не в процентном соотношении. Проблема в том, что мусульманское население России маргинализируется.

- Почему?

- Его выкидывают на обочину общества. Тут есть некое передергивание. Под словами "мусульманское население" в России подразумевают определенную литургическую практику, которую в значительной части могут терпеть. А когда это не ограничивается ритуально-литургической сферой, когда возникают социально-политические установки, когда возникает то, что в Европе превращалось в христианско-демократические партии (они не мусульманские, но это религиозная партия), то это уже называется не мусульманский, а исламистский. И, конечно, это третируется и маргинализируется. В свое время Арафат (Ясир Арафат - лидер “Движения за национальное освобождение Палестины”, - ред.) говорил: "Главное оружие палестинцев – это матка палестинской женщины". Если по части кто кого перерожает, да, мусульмане могут изменить этот баланс в свою пользу. Но мы ведь говорим не о том, что придут люди, проведут статистические замеры, и скажут: “Теперь в России уже 51% позиционирует себя как мусульмане”. Мы же говорим о политическом обществе. И в этом плане ислам как что-то больше, нежели намаз и поездка в хадж, выбрасывается на обочину. Я думаю, что эта ситуация может измениться в достаточно обозримом будущем, но это связано с серьезными политическими изменениями, возможно, катаклизмами.

- Какая сейчас доля мусульманского населения в России?

-Если мы говорим об этнических мусульманах, людях, которые говорят "я мусульманин, потому что мой дедушка мусульманин", их порядка 20%. А если мы говорим о проценте людей, которые являются чем-то большим, чем этнические мусульмане, то это это сейчас 3-5%. Я думаю, что 15 лет назад это было не более процента. Несмотря на то, что есть репрессии, есть давление, группа выросла раз в пять за это время.

- Вы верите в возможность успешного восстания в какой-нибудь кавказской республике, что для этого должно произойти?

- Вы видели успешное восстание в Чечне в 1995-96 годах. Просто сама атмосфера в России, возможности власти тогда были другие. Но власть в России только кажется такой уж незыблемой. Я приведу вам пример, как все быстро меняется. В конце нулевых в России группа юношей с Дальнего востока, которые впоследствии вошли в историю как “приморские партизаны”, начали убивать ментов. Потому что эти менты были беспредельщиками. Они ответили беспределом на беспредел. И как реагировало общество? Как реагировал в том числе и националистический его сегмент, потому что ребята долгое время позировали как националисты, даже потом как исламизированные националисты? Интересно, что общество говорило: дыма без огня не бывает, мусора, которых они валили, – сволочи, но так тоже нельзя, это не те, с кем можно солидаризироваться, часть из них нужно стрелять как собак, остальных посадить, а дальше уже разбираться с ментами. Это была реакция абсолютно подавляющего большинства общества. И что мы видим сейчас? в 2017 году Мальцев (Вячеслав Мальцев, - российский оппозиционер, эмигрант, - ред.) объявил совершенно по-идиотски на 5 ноября революцию, и что же? Оказалось, огромное (по сравнению с той историей) количество людей готово поддержать это. У революционеров оказывается очень много сочувствующих, а меньше 10 лет прошло. Т.е. идея сопротивления насильственного все более и более становится популярной. А идея “Пусть будет все, что угодно, лишь бы не было войны”, пусть и медленно, но становится все больше и больше фальшивой. Это становится просто формулой, которой ты заявляешь, что лояльный человек, и в случае чего тебя можно назначить на следующую должность.

- Но очень медленно идея насильственного сопротивления в России становится популярной...

- Жернова Господа мелят медленно, но верно.

"УКРАИНСКИЕ ВЛАСТИ ОПОЗДАЛИ С РЕШЕНИЕМ О СОЗДАНИИ КРЫМСКОТАТАРСКОЙ АВТОНОМИИ"

- В октябре Путин освободил заместителей Меджлиса Умерова и Чийгоза, которых удерживали в Крыму. Турецкие СМИ тогда сообщили, что выпустили их в обмен на российских шпионов. Вам такая версия кажется вероятной?

- Я вполне могу допустить, что такой обмен состоялся. А в чем проблема?

- Не могу понять, зачем это президенту Турции Эрдогану.

- Видите ли, Эрдоган то ли по зову сердца, то ли вынужденно дружит с Владимиром Путиным, с Россией выстраивает отношения. Видимо, ему это выгодно экономически и политически. Это дает ему определенный маневр в Сирии. Если русские просили этих людей (а они, конечно, просили, потому что это, скорее всего, агентура, хотя может быть и кадровые офицеры), что он мог получить взамен от русских за это? Ну, вот выручил крымских татар. Острой необходимости в спасении этих людей лично у него не было. Но тем не менее спас. В общем-то, благородный поступок.

- И еще об украинских делах. Вы знали Амину Окуеву?

- Слышал, конечно, о ней. Лично не был знаком.

- Как вы расцениваете ее убийство?

- Как политическое убийство, как ликвидацию. Чекисты убивали украинских националистов, болгарских диссидентов, белогвардейцев… много кого убивали. Целые отделы, генералы в НКВД когда-то занимались такими проектами. Официально у главного разведывательного управления в СССР до определенного момента среди задач были не только диверсии против ядерной инфраструктуры противника, но и ликвидация политических лидеров противников. Потом этот пункт убрали по каким-то политкорректным политическим соображениям. Но мы же видим историю новой России, начиная с нулевых годов, - подобного рода ликвидации за рубежом опять стали проводиться. Например, в Катаре убили Зелимхана Яндарбиева (один из лидеров самопровозглашенной Ичкерии, убит в 2004 году, - ред.), потом целая цепочка убийств в Стамбуле, были убийства в Вене, в Австрии. К этой практике вернулись.

- Среди заказчиков убийства Окуевой обсуждаются в основном две фамилии: Путин и Кадыров. Ну, или окружение соответственно Путина или Кадырова.

- Как вы себе представляете окружение Путина? Он выходит из кабинета и говорит секретарше: “Верочка, съездите, пожалуйста в Киев и застрелите там Окуеву!” Так что ли? Не надо представлять это частным делом пусть даже очень влиятельного лица. Это проведение определенной государственной политики. И ее глупо привязывать к одному Путину или к одному Кадырову. А Яндарбиева кто убивал? Этих же убийств было много. И что, ты их всех будешь привязывать к Кадырову, к Путину, еще к кому-то?

- Ну да. Просто в Украине они участились в последнее время…

- Когда Судоплатов убивал людей в Европе до Второй мировой войны, он кто? Он – личное окружение Сталина, что ли? Ничего подобного. Это крупный чин в НКВД.

- Как в Украине дела у мусульман?

- Я не хочу идеализировать Украину, которая прожила с Россией очень долгие годы, и болела примерно одинаковыми болезнями, но в разной степени. Тут есть проблемы. Чиновник – он сволочь, вне зависимости от своей национальности. Степень его сволочизма ограничивается только его возможностями. Но в данный момент Украина в политическом плане, в плане морального климата, при всем том, что здесь огромные сложности есть, при том, что здесь все неоднозначно, несомненно здоровее России. И вне всякого сомнения мусульманам здесь легче.

- Здоровее, вы имеете в виду, толерантнее?

- Я вам расскажу историю из своего личного опыта. Я как журналист работал на Донбассе в 2014 году. Там меня поразили местные, которые были представителями т.н. “русского мира”. Они мнят себя авангардом квасного русского патриотизма, надувают щеки по этому поводу. Ты им говоришь: “Ребята, я вообще-то кавказец”. Они: “Да-да, у нас тут есть кавказцы, уважаем, серьезные парни, если что отпор дадут, особо беспредела не допускаем, нормальные пацаны!” “А я - мусульманин. И, ребята, знаете, а я еще ваххабит”, - говорю им. Отвечают: “Ой, мы слышали, что такое есть, но нас это мало волнует, ну, ваххабит и ваххабит, лишь бы человек был хороший!” Вот это - лакмусовые бумажки в России. Там кавказец - не гуд, мусульманин - тоже нехорошо, ваххабит – это вообще кошмар. И это не стихийная вещь. Россию учили ксенофобии, Россию учили ненавидеть и она этому научилась. А люди, которые полагали себя “русским миром”, но в действительности стали им совсем недавно, они еще не научились “правильным” реакциям на эти лакмусовые бумажки. А Украину, может быть, в силу каких-то причин, которые позитивными не назовешь (слабость власти, отсутствие постановки задачи по консолидации большинства), Украину не учили ненавидеть. Она осталась в принципе толерантной, по-деревенски, по-простому, по-крестьянски, но толерантной страной, терпимой не на таком политическом либеральном уровне, а вот так по-простому: что он мне сделал, почему я должен к нему плохо относиться?

- Не соглашусь тут. Мне кажется, что у нас есть прослойка, которая научена толерантности, за счет интеллигентности и развитости. То есть это вполне осознанная толерантность.

- Такая прослойка есть и в России. Но в 90-е годы, когда эта прослойка, может быть, где-то задавала больше тон, быть ксенофобом публично было неправильно. Если ты ненавидишь кавказцев, евреев, мусульман, ты – маргинал. Тебя не пускают в приличное общество, ты никогда не получишь хороших постов... Уже в нулевых ситуация стала меняться: национализм, нацизм стал респектабельным. Вы просто вдумайтесь, вы знаете такое дело БОРН, боевой организации русских националистов? У боевой организации русских националистов был куратор – сотрудник администрации президента. Это куратор организации, которая убивала людей. Это не то, что у вас больше эта прослойка, а у нас она меньше. Но толерантная интеллигенция западного вестернизированного образца. Это то, что в России насаждали прямо противоположную вещь, укореняли ее, финансировали, питали и в конце концов выпестовали. У вас, извините меня, национализм из культурно-исторической парадигмы в политическую перешел только после 14-го года.

- Давайте поговорим о преследовании в Крыму членов “Хизб ут-Тахрир” или тех, кого в этом членстве подозревают (В РФ “Хизб ут-Тахрир” официально запрещена, за членство в ней сажают в тюрьму, - ред.). До “русской весны” 2014-го эта организация абсолютно легально действовала на территории полуострова, но у нее были конфликты с украинскими спецслужбами

- Что значит "были конфликты"? Конфликты – это же общее слово, которое может объединять разное под собой...

- Я была в Ростове на нескольких судах, когда крымчанам давали сроки за причастность к “хизбам”. Эфэсбэшники там открывают данные, которые они собирали еще будучи эсбэушниками. То есть, как минимум, СБУ вела оперативную работу по этой организации…

- На Украине их могли не любить, могли относиться настороженно, могли палки в колеса вставлять и козни строить, но не было официальной политики мочить этих людей, независимо от того, что они из себя представляют. В отличие от России. В России эти преследования объясняются рядом факторов, корыстный - не последний из них. Потому что “Хизб ут-Тахрир” стали запрещать в России в 2003 году. Это случилось на фоне определенного выравнивания отношений с Узбекистаном, в том числе там шла речь о получении газовых концессий на территории Узбекистана. Выстраивалось взаимодействие спецслужб. А “Хизб ут-Тахрир” в Узбекистане аккумулировала практически весь протест, являлась мощным политическим оппонентом режима Каримова (Ислам Каримов, 1938-2016 гг, на тот момент Президент Узбекистана, - ред.). И узбеки тогда бежали в Россию, ведь виз нет, можно укрыться, там не преследуют, там можно работу найти. И, конечно, узбекским чекистам очень хотелось доставать из России этих людей. Тогда и согласились в России запретить “Хизб ут-Тахрир”. В какой-то степени это был обмен людей на газ. С 2003 года начались репрессии против этих людей. Как только их запретили, были первые показательные процессы, давали большие сроками. Но очень скоро это утихло, потому что и судьи, и следователи понимали, что в этих делах есть некая надуманность. И годами за членство в “Хизб ут-Тахрир” наказывали, но по нынешним временам скорее формально: первоходам давали условные сроки, а тем, кто во второй раз попался, давали по 2-3 года. С определенного момента ситуация стала радикально ужесточаться. Людей, которых раньше считали экстремистами (т.е. инакомыслящими по сути дела), стали обвинять как террористов, приравнивают к массовым убийствам. И сейчас членам “Хизб ут-Тахрир” дают по 10 лет и выше.

- По вашему мнению, в Крыму сейчас больше по какому признаку преследуют: последователей “хизбов”, крымских татар, или проукраинское население?

- Это разные уровни одного вопроса. ”Хизбов” в Крыму было порядка 20 тысяч человек. СБУ может и с подозрением к ним относилась, но репрессиям не подвергала. А с приходом России они в одночасье стали вне закона, их назвали всех террористами и стали давать по 10 лет. И нельзя сказать, что это политически осмысленный шаг, что где-то в Кремле, в администрации президента кто-то сидел и сказал, что так правильно. Просто они напринимали законов репрессивных и вывалили это на крымских татар и "Хизб ут-Тахрир". Это один слой репрессий. Есть другой слой репрессий - по отношению к мусульманам в целом. Только за то, что ты мусульманин, тебя не будут, конечно, прессовать, вырезать, вырубать. Но в целом мусульманин – это что-то подозрительное. Сотрудники служб на автомате воспринимают тебя как некого врага, к которому надо присмотреться. Это второй слой проблемы. Третий слой проблемы – это национальный вопрос. Потому что как ни крути, крымские татары - это долгожители Крыма. Автохтоны. Это местные. Только в двадцатом веке их выбросили практически полностью с полуострова. Заселили вместо них “русский мир”. И эти люди с неприязнью воспринимают группу людей коренной национальности. А крымские татары – не русский мир. Они с боязнью, нервно восприняли появление русских там в 14-м году. Их очень легко и просто понять. Они не первый раз сталкиваются с этим появлением "вежливых людей", "зеленых человечков" и т.д. В 44-м году это уже было. Так что почему они напряглись, это прекрасно можно понять. А для "русского мира" Крыма, конечно, убрать крымскотатарский фактор было бы интересно. Пока занимаются тем, что подстерегают национальных лидеров, интеллигентов, пассионариев, тех, кто что-то требуют, как-то сопротивляются, кто готов мобилизовывать народ. Ведь обезглавленных крымских татар русские готовы терпеть. Но в Крыму же долбят не только мусульман, не только “хизбов”, не только крымских татар. Там давят людей, которые украиноориентированные, которые считают, что аншлюс Крыма – это несправедливая вещь. Давят всех, кто противостоит, всех, кто способен сопротивляться.

- Хочу вспомнить историю 14-го года, когда по решению Меджлиса двое крымских татар были отправлены в оккупационное правительство - заместителями к Аксенову. Причем, один через несколько недель ушел сам, а второй остался и до сих пор работает на оккупантов. Как вы расцениваете это решение Меджлиса?

- Я не готов вешать всех собак на один Меджлис. Я не готов сказать,что Меджлис, Джемилев, окружение профукали всю ситуацию. Нет. Ответственность падает на более широкий круг лиц. Но на мой частный взгляд, если бы весной 2014-го года крымскотатарское население Крыма демонстрировало не просто ненасильственное недовольство, а оказало бы сопротивление, возможно…

- Что вы имеете в виду? Взяли бы в руки оружие?

- Да. То возможно история в тот момент могла бы пойти по другому пути. По крайней мере, преподнести эту ситуацию так, будто Крым, задрав штаны, кинулся в российские объятья, уже было бы нельзя. Никому не придет в голову сказать, что сейчас "Л/ДНР" - это Россия. Это протектораты российские. Это территории, которые насильственно удерживаются подконтрольными российским спецслужбам людьми или просто представителями российских спецслужб. Но это не Россия.

- И вы думаете, что это связано с действиями местного населения в момент оккупации?

- Это связано с тем, что на этих территориях было оказано сопротивление.

- Но результативное сопротивление оказывали все же силовики, армия.

- Нет, подождите, подождите. Помимо армии существовал такой феномен как добробаты. Это потом как-то пытались интегрировать, инкорпорировать в официальные структуры, но, извините, местное население тоже оказывало. Может быть, меньшинство было на киевской стороне. Но тем не менее, было. И ведь не упала Луганская и Донецкая область целиком, как цельное яблочко в ладошки русским генералам. Они оттяпали только куски. А вспомним Харьков, Одессу! Т.е. там, где оказали даже небольшое сопротивление, у русских ничего не вышло или почти ничего не вышло. Ведь когда затевали этот проект Новороссия, они ж не подразумевали такую бесконечную борьбу на Донбассе с неясными перспективами. Они не хотели создавать вторую Абхазию, вторую Южную Осетию. Они полагали, что у них будет сокрушительный успех. Они полагали, что от Харькова до Одессы, Запорожье, Луганск, Донецк – все свалится к ним в ладошки целиком и полностью. Ничего из этого не вышло. Почему? Потому что там было оказано сопротивление. Вооруженное.

- Возвращаясь все-таки к вопросу о решении Меджлиса о фактически сотрудничестве с оккупационным правительством? Как вы его оцениваете?

- Меджлис - это некое общественно-политическое представительство крымскотатарского народа. Этим людям в двадцатом веке жестко досталось. И я могу понять тех, кто в какой-то момент засомневался, посчитал, что спасение своих в этой ситуации может быть более важной целью. Т.е. это была ошибка, но так было возможно думать. Более того, маленький крымскотатарский народ должен был отдуваться за всю Украину? У которой тогда не было власти и не нашлось по революционным соображениям ответственных людей, которые сказали бы: “Вперед! Боевыми огонь!” Я могу понять людей, которые сказали: я буду спасать своих. Хотя это была ошибка. Это давно уже стало понятно, что это очевидная ошибка. Собственно, все дальнейшее поведение лидеров Меджлиса показывает, что они понимают, что это была ошибка и пытаются сделать то, что могут.

- Большинство крымскотатарского народа - за Украину. А Муфтий Эмирали Аблаев переходит на сторону России. Как думаете, почему?

- Ну… а почему Власов не дрался вместе на стороне сталинских частей, а перешел на сторону Вермахта? Всегда такие люди находятся… Почему половина чеченцев предала свою независимость и сопротивление и позволила русским реализовать то, что они называют чеченизацией конфликта: то есть, когда не русские убивают чеченцев, в чеченцы убивают чеченцев.

- Как вы оцениваете идею создания национальной автономии в Крыму? Какие видите плюсы, минусы, риски?

- Я считаю, что украинские власти в 90-е годы, в нулевые годы опоздали с решением о создании крымскотатарской автономии. Если бы чисто юридически была создана крымскотатарская автономия, как национальная республика, то так бы просто эта ситуация не прошла. Сейчас, конечно, решать таким образом эту проблему поздно, но лучше поздно, чем никогда. Запрос на справедливость есть у всех, вне зависимости выгодно-невыгодно. Кроме справедливости это может стать еще полезным для Украины.

- А риски вы видите в этом?

- Честно говоря, на фоне донбасской ситуации, если и есть риск в нарушении унитарности, то такой мизерный, что его можно не принимать во внимание.

- Я, например, очень опасаюсь противостояния этнических групп, национальностей на территории Крыма.

- Они и сейчас там есть. Ведь фактически русское большинство находится в режиме конфликта. Да, конфликт тлеющий, это не ситуация погромов, но он есть. Вы боитесь того, что есть уже.

- Как, по-вашему, Крым когда вернется в состав Украины? И вернется ли?

- Это сложная и больная тема. И она не решается просто уходом Путина. Его сменщик, даже если он будет придерживаться точки зрения, что Крым украинский, не сможет мановением пера его вернуть. Это будет очень сложный и очень болезненный процесс.

- Почему?

- По разным причинам. С одной стороны, эта эйфория "Крым наш", она потихонечку проходит. Всем вдруг дошло, что бабки Крым этот сжирает, а приехать туда отдыхать можно было и при украинцах, и ничего там особо не изменилось. И явно это не станет второй Хургадой или второй Анталией. Т.е. чисто шкурно, что мы получили? Вроде ничего. Но ведь ни из одной шкурности человек состоит. У него есть определенные штампы – прирост территории, воссоединение народов. Много можно придумать вещей, которые не измеряются желудком, толщиной бумажника и т.д. и они будут работать долго. С другой стороны, Крым. Ведь Крым же в части русскоязычного населения либо выступил на стороне Москвы, либо занял такой нейтралитет "моя хата с краю". Понятно, что когда у тебя на каждом шагу "вежливые человечки", ты сильно не погуляешь. Но тем не менее, представьте этих людей. Им, допустим, будет предложено вернуться на Украину, они же абсолютно точно уверены, что в новой воссоединенной Украине они будут восприниматься только как предатели. Ведь для большинства из них главный аргумент был: с Россией-то лучше, там вон какие зарплаты и вон какие пенсии. Дело не в том, что ты остался. Ты же остаешься не как крымский татарин – а куда мне податься, у меня выхода нет. Ты остался, потому что ты рассчитывал набить свое брюхо получше, чем набивал до того. Это предательство."