"Выходит, жизнь можно отложить на потом. И вещи запереть, и воспоминания, и сердечные боли", - Черненко про долю переселенців з Донбасу

Я даже думаю, что все эти вопросы она задает не мне, а правильности своего решения уехать из Луганска. Поначалу, еще до отъезда, ей казалось немыслимым жить вдали от любимого дома. Абсурдным и катастрофическим. Свой дом она могла мыть по ночам, с температурой – всегда. Она любила его стены, его запах, могла вставать ночью, чтобы приготовить что-то. И часто с мужем они коротали ночи за разговорами на любимой кухне.

Потом ей казалось абсурдным оставлять все свои вещи – любимую посуду, кастрюли, полотенца, сковородки. Каждая вещь приобреталась с любовью, каждая хранила воспоминания о семейных праздниках и торжествах.

И мысль запирать все свои вещи до какой-то лучшей жизни казалась ей абсурдной. А как же постельное? Как же хрусталь и любимые сервизы?

Оказалось, оставить можно все. Привыкнуть спать на чужом диване, пользоваться чужой кастрюлей и разномастными вилками. А домой ездить в гости.

Но когда совсем припекает и становится невмоготу, она звонит мне спросить, есть ли здесь жизнь. Хотя, на самом деле, все вопросы она адресует не мне, а себе. Как только ей снится запах своего дома, как только по ночам она кожей чувствует обивку своего дивана, на котором раньше так часто она засыпала под телевизор, она спрашивает у меня – правильно ли было ей уезжать отсюда?

И сама же начинает отвечать на эти бесконечные вопросы. Да, она уехала за будущим. Пенсией, зарплатой, возможностью путешествовать, возможностью выучить детей и нормально питаться. И даже за это время она уже несколько раз ездила в отпуск, что кажется ей немыслимым, останься она в Луганске.

И, кажется, она привыкла уже и к чужим диванам, и запаху съемной квартиры, и бессрочности своей кочевой жизни.

А сердце ноет от того, что в родном доме заперто прошлое, воспоминания, чувства, планы… И по ночам она просыпается от того, что ей снится свой дом, а вопрос правильности принятых решений на какие-то минуты вызывает сомнения. И ведь в Луганске же живут люди, женятся, работают...

А потом она гонит от себя эти мысли. Или снова спрашивает у меня, а есть ли здесь люди, работа, продукты, жизнь…

Я думаю, это риторические вопросы, на которые мне не нужно отвечать, потому что она заранее знает ответы на них. Ей нужно убеждать себя, что все было сделано правильно, единственно правильно. И нужно еще немного подождать, а отчаявшись, устроить себе праздник или запланировать отпуск, или посчитать, в чем они выиграли, уехав из Луганска. И слушать, и собирать нужно не те истории, в которых и в Луганске живут люди, а те, где у кого-то снова не ладится, где сложно, хлопотно, бедственно.

Выходит, жизнь можно отложить на потом. И вещи запереть, и воспоминания, и сердечные боли. И обманывать себя тем, что другого выхода просто не было. Я часто слушаю такие внутренние монологи, в которых собеседник не нужен, потому что говорят их для себя, а все вопросы адресуют себе же, озвучивая свои чаяния и свои страхи.

А ведь главное - не думать, не ставить под сомнение ничего из своих поступков. Просто жить, уверенным в единственно правильном решении."