Лікар зондом пробив стравохід: У Києві дворічна дитина померла під час гастроскопії

У Київській міській дитячій лікарні № 1 дворічний хлопчик помер під час процедури гастроскопії. На очах у батьків, які були присутні при її проведенні, у малюка розпухла шия, він перестав дихати і посинів. Лікарі констатували смерть. А судмедекспертиза показала, що хлопчик помер через розрив гортані і стравоходу. У поліції відкрили кримінальне провадження, передають Патріоти України з посиланням на Факти. Далі - мовою оригіналу:

«Врач ни слова не сказал нам о наркозе. Сыну даже не побрызгали горло анестетиком»

Мама двухлетнего Максима Елена Мигович говорит, что проблем со здоровьем у ее сына раньше не было. Буквально за день до трагедии мальчик был активным и ни на что не жаловался. Максиму неожиданно стало плохо вечером 4 февраля.

— Накануне мы с детьми (у меня еще есть семилетняя дочь) ездили к родственникам мужа в Закарпатье, — рассказала Елена Мигович. — Когда возвращались, дети были в порядке. Уже вечером дома они дурачились, прыгали на кровати. Максим забрал у сестры куклу, оторвал ей ногу и прыгал с этой ногой. А в какой-то момент вдруг заплакал — так, будто ему стало плохо. Я испугалась, что он мог что-то проглотить. Попыталась осмотреть его горло и прощупать пальцем, ничего ли там не застряло. Максим вырвал слюной, и в этой слюне вроде были примеси крови. Сейчас уже думаю, что, возможно, прыгая, сын прокусил себе щеку или царапнул нёбо той самой куклой. Он ведь все тянул в рот… Но тогда мы так и не поняли, что случилось. Максим быстро успокоился и уснул. А через час проснулся и вырвал. Я испугалась, что он все-таки что-то проглотил, и вызвала скорую.

Приехавшие на вызов врачи пытались посмотреть ему горло, но Максим не давался. Расплакался, испугавшись чужих людей. Когда врач вставила ему в горло палочку, он опять вырвал. Доктор сказала, что внутреннего кровотечения нет. Но так как по-прежнему никто не понимал, что происходит, нас отвезли в детскую городскую больницу на улице Богатырской. Там Максима осмотрела педиатр. Сыну сделали рентген с контрастом, который не показал ни каких-либо инородных тел, ни отклонений. То есть по результатам рентгена Максим был в полном порядке. Сына положили под наблюдение. За ночь он несколько раз просыпался, но позывов к рвоте больше не было.

Утром у него взяли из пальчика кровь, потрогали ему живот и измерили температуру, Она оказалась повышенной — 38,5. Я поставила сыну парацетамоловую свечку. Максим попил воды и снова уснул. Потом врач сказала, что ему необходимо провести гастроскопию, то есть ввести внутрь зонд и проверить пищевод.

Елена говорит, что с такой процедурой столкнулась впервые. И доверилась врачам, которые утверждали, что это необходимо.

— Я была уверена, что они знают, что делают, — говорит женщина. — Мы ведь находились в детской областной больнице, где такую процедуру явно проводили не впервые. Это сейчас уже знаю, что двухлетним детям по европейским стандартам подобные манипуляции необходимо делать под наркозом. Процедура очень неприятная, и даже взрослый не всегда может совладать с собой и перенести ее спокойно. А тут двухлетний ребенок! Конечно, он будет кричать и сопротивляться. Но тогда была совершенно не в курсе этого.

Врач о наркозе не сказал ни слова. Более того, сыну даже не побрызгали горло анестетиком. Доктор сказал мне держать Максима, а сам стал просовывать ему в горло зонд. Сын начал сопротивляться. Он топал ногами, кричал, захлебывался слюной. Но врач продолжал пропихивать ему зонд.

«Максим умер у мужа на руках»

— Эти мучения продолжались несколько минут, — продолжает Елена. — Потом врач вынул зонд и сказал, что не смог ничего увидеть. Заявил, что процедуру нужно повторить. Сложно описать состояние ребенка в тот момент. Он плакал, был весь в слезах и соплях, не мог дышать носом. Врач сказал, чтобы в этот раз его держал отец. Муж взял его за руки, а врач второй раз стал пропихивать внутрь зонд. Медсестра перед этим еще спросила: «Обрабатывать?» Видимо, речь шла о том, чтобы обработать сыну горло. Но врач сказал: «Нет, подождите». И стал вводить зонд. В тот момент ребенок буквально захлебнулся слюной и соплями. А когда врач вытянул трубку, у сына резко распухло горло. Шея раздулась до неимоверных размеров, а изо рта пошла кровь. И наконечник трубки тоже был в крови… Максим закрыл глаза и посинел.

Максим умер у мужа на руках. Врач взял его на руки и понес в реанимацию. Муж побежал за ним, но его не пустили. Мы час прождали под реанимацией, после чего врачи вышли и сказали: «У вашего ребенка остановилось сердце. Извините, мы не смогли его запустить». Врачей там было трое. Тот, кто делал гастроскопию, заведующий отделением детской хирургии и врач из реанимации. Никто из них не мог объяснить нам, что произошло.

— Помню, как дочка позвонила и закричала в трубку: «Максим посинел, его забрали в реанимацию!» — вспоминает бабушка мальчика Нина Остапенко. — А еще через двадцать минут перезвонила: «Мама, они его убили. Максим умер». Я тут же приехала в больницу. Мы просидели там больше пяти часов. Никто не говорил, что нам делать дальше. Из реанимации меня выгнали. А когда нам наконец сообщили, что Максима отвезли в Главное бюро судмедэкспертизы на улицу Оранжерейную и мы туда приехали, там рабочий день у всех уже был окончен…

Что стало причиной смерти Максима, его родители узнали на следующий день. Елена Мигович говорит, что им долго не выдавали заключение судмедэкспертизы — до тех пор, пока не приехали журналисты.

— Когда представители телеканала стали требовать у работников бюро комментарии на камеру, нам отдали заключение. В нем было написано, что причиной смерти Максима стал разрыв гортани и пищевода, — вспоминает Елена Мигович. — Я сразу вспомнила кровь на зонде… Этим зондом врач пробил сыну пищевод! У Максима началось внутреннее кровотечение, от которого он тут же умер. Я до сих пор не могу до конца это осознать. Как и то, почему врач делал процедуру без наркоза. Зачем нужны были эти риски? Почему сыну даже не побрызгали горло анестетиком? Эти вопросы остаются без ответа.

— Такие процедуры действительно травматичны даже для взрослых, не говоря уже о детях, — говорит Нина Остапенко. — А у нашего Максима и без того часто случались позывы к рвоте. Иногда его начинало рвать, даже когда ему мыли голову (он очень это не любил). Когда мы раньше рассказывали об этом врачам, нам говорили, что ребенок в порядке — просто такая реакция, такая особенность организма. И понятно, почему Максим так отреагировал на зонд…

Не знаю, нужна ли была ему вообще эта процедура. Ведь рентген ничего не показал. Но, если врачи посчитали нужным делать гастроскопию, то должны были проводить ее под наркозом! Особенно второй раз, когда уже увидели, как ребенок на это реагирует… Своими действиями они убили нашего Максима. Присутствовавшая в тот момент в коридоре женщина (мама другого пациента) рассказывала, что крик моей дочери слышала вся больница… Это страшно. Максим был их долгожданным сыном. Его обожала и старшая сестричка, которой сейчас семь лет. Мы боялись сказать ей правду. А когда все же сказали, что Максима забрал к себе Боженька, внучка обняла его портрет и ехала так всю дорогу до Винницкой области, где мы Максимку похоронили.

«Хочу, чтобы этот человек больше не имел отношения к медицине»

Родители Максима намерены добиться наказания для врачей.

— Заключение судмедэкспертизы уже подтвердило их вину, — рассказывает Елена Мигович. — Пищевод и гортань сами собой не разрываются. Все произошло на наших глазах… И поверьте, у меня нет цели посадить врача в тюрьму на всю жизнь. Да этого и не будет — за медицинскую халатность пожизненного не дают. Мне, если честно, все равно, кто и сколько будет сидеть. Но я хочу, чтобы этот человек больше не работал и не имел никакого отношения к медицине. Ведь могут пострадать и другие пациенты.

В Киевской городской детской больнице № 1 этот случай пока не комментируют.

— Во время исследования у ребенка внезапно наступила клиническая смерть, — сказала заведующая отделением детской хирургии Киевской городской детской больницы № 1 Светлана Брагинская, добавив, что более подробные комментарии «смогуть дать компетентные органы».

А в прокуратуре Киева журналистам сообщили, что взяли это дело на контроль.

— Ребенок был госпитализирован с подозрением на наличие постороннего тела в пищеводе, — сообщили в пресс-службе прокуратуры Киева. — Во время проведения гастроскопии у мальчика остановилось сердце. Начатые реанимационные мероприятия не дали результата — возобновить сердечную деятельность не удалось. По факту смерти ребенка открыто уголовное производство по статье «Ненадлежащее исполнение профессиональных обязанностей медработником, что повлекло тяжелые последствия для несовершеннолетнего». В уголовном производстве создана группа процессуальных руководителей, в состав которой включен ювенальный прокурор. Назначена судмедэкпертиза, чтобы установить причину смерти ребенка. Проводятся следственные действия.

Нужен ли был наркоз двухлетнему ребенку при проведении гастроскопии? Этот вопрос задали специалистам из Киевского детского городского гастроэнтерологического центра. Гастроэнтеролог кандидат медицинских наук Надежда Зайцева ответила, что такое обследование действительно желательно проводить под наркозом.

То же самое подтвердила детский гастроэнтеролог доцент кафедры педиатрии № 4 Национального медуниверситета имени Богомольца Галина Салтыкова. По ее словам, гастроскопия — это болезненная процедура, которую выдерживает далеко не каждый взрослый. Поэтому детям до шести лет по европейским стандартам вводят анестезию. «Рекомендуется проводить эту процедуру детям под общим наркозом. И еще важно использование зондов той длины и ширины, которые соответствуют росту и весу ребенка», — рассказала Галина Салтыкова.

Если вину врача докажут, его могут осудить на три года лишения свободы."